Сергей Непобедимый

Неизвестно, какую роль в судьбе незадачливых любителей цветомузыки сыграла подобная формулировка в отношении изделия, но, с точки зрения создателей ПЗРК, в то время эти два слова применительно к ГСН были несообразными. Это объяснялось простым фактом: в натуре головку самонаведения, «бывшую в употреблении», вряд ли можно было потрогать руками. Ведь в ходе полёта после пуска она при попадании в цель от взрыва превращалась в нечто бесформенное, если даже это «что-то» оставалось на месте падения остатков ракеты на землю.

Случилось так, что однажды всем, кто был в те времена в Донгузе и довёл ПЗРК до стрельбовых испытаний, пришлось столкнуться с прежде незнакомым явлением в работе ГСН. Испытания шли своим ходом. И вдруг на одном, на другом, на пятом или седьмом пусках ракета стала уходить с «маршрута», теряла из виду цель. Было высказано предположение, что этот эффект происходит от стартовых перегрузок головки – не выдерживает скоротечный набор скорости полёта. Подобное предположение было логичным, но как понять, что именно надо исправить в её схеме? Объём ГСН был по возможностям тех лет минимальным и вставить туда что-то дополнительно для определения «диагноза» не представлялось возможным.

Ситуация грозила серьёзными неприятностями, ведь под это изделие уже, по существу, были готовы производственные мощности. Возникла необходимость в самые короткие сроки решить невесть откуда взявшуюся проблему. Москва, говорил Непобедимый, конечно, знала о сути возникшей проблемы. Главным конструкторам смежных КБ и руководителям предприятий, занятых в программе по «Стреле-2», было предложено собраться в Донгузе и сообща прийти к какому-то мнению. На одном из обсуждений причин увода ракеты от цели кто-то в шутку, мимоходом спросил – ну не ловить же её на старте?

Тогда эта реплика осенила Непобедимого, и он уже вслух высказал мысль, которая пришла ему в ходе разговоров о поиске причин дефектов. Он предложил: а что если сделать нечто такое, что напоминало бы огромный невод, в который попадала бы ракета после потери цели? Это была ещё неоформленная мысль, но решили наряду с другими вариантами обсудить и её. В итоге пришли к умозаключению, что не невод, но стенд для реальной ловли сбившейся с правильного пути ракеты надо сделать, и в нём должна быть мягкая большая сеть. Свои же коллеги быстро рассчитали, что для такой ловли в распоряжении испытателей есть только полсекунды и несколько десятков метров. Вот в расчёте на эти исходные данные начали доводить «Стрелу-2» до исправления. Стенд сделали и получилось: улов был практически стопроцентным.

Конструкторы ГСН начали исследования уже отказавшейся лететь к цели ракеты и вскоре определили с полдюжины возможных причин отказа электроники. Мягкие сети для ловли изделия позволяли вновь использовать его для пуска, но при этом в блок управления вносились намеченные изменения. Вскоре при опробовании ГСН она перестала отворачиваться от цели. Нужный результат ко всеобщему удовлетворению был достигнут – все вздохнули свободно. Нахождение причины дефекта и устранение её открывало путь к началу серийного производства.

Руководство на уровне ЦК и министерства выразило благодарность всем, кто за короткий срок устранил столь серьёзное препятствие на пути «Стрелы-2» в заводские цеха. Сверху поступило обещание по достоинству отметить заслуги участников. Финансовым службам всех предприятий, причастных к делу, было предложено обсчитать достигнутый экономический эффект и высказать свои предложения о размерах вознаграждения всех, кто был приставлен к огромному делу. За давностью тех лет уже никто не помнит, была ли выплачена премия за такое новшество. Однако подобная техническая изюминка, которая получила неофициальное название «ковёр», всё же дала возможность применительно к ГСН использовать то самое выражение «бывшая в употреблении». К этой простой, но по существу новаторской идее работникам КБМ доведётся спустя годы вернуться, чтобы вновь преодолеть непонимание причин «непослушания» стартующей ракеты.

Столь трудный период в создании ракетного комплекса «Стрела-2» преломился в памяти Непобедимого в одном эпизоде того времени. Ему, «невыездному» главному конструктору, нечасто доводилось бывать в Коломне, зато в иные города и веси по служебным делам, когда возникала необходимость, он залетал не единожды. В их числе был Ленинград. Там, в ЛОМО – Ленинградском оптико-механическом объединении – проводил однажды совещание Д. Ф. Устинов. Там был и гендиректор ЛОМО М. П. Панфилов, человек весьма известный в оборонной промышленности. Сложные оптические приборы ленинградцев, начинённые электроникой, были важнейшей составляющей многих видов оружия. К ним, разумеется, относилась и «Стрела-2».