Серый Дол

Но сейчас, буквально чувствуя довлеющую над собой длань смерти, Ханрис дивился, что этот момент наступил ТАК скоро. Слишком скоро. А он столько ещё не успел сделать и сказать. Странно, ведь совсем недавно, сжимая в руках меч, он принимал собственную смерть с куда большей лёгкостью. Может потому что то был бой, не время для размышлений. Теперь же, лежа в темноте, без сил и возможности бороться, он только и думал, что о смерти, и чем больше думал, тем явственнее ощущал страх перед ней. Шанса отсрочить страшный миг не было, Ханрис уже оставил попытки понять куда и зачем его притащили, и лежа бесконечно долго в темноте, чувствуя как его тело разваливается на части, безвольно ожидал конца. И дабы ожидание это не свело его с ума, Ханрис вновь зашептал мысленно имена тех, кого любил более всех на свете:

"Весна! Никам! Лилейн!"

Он попытался представить их лица, вспомнить голоса. И эти воспоминания наконец отвлекли охотника от ужасной и невыносимый действительности, от боли и пожирающего душу страха, унося туда, где Ханрис хотел бы остаться навсегда.

Но уйти в свои воспоминания и раствориться в них ему не дали. Сквозь пелену боли, давящую на все органы чувств, охотник услышал шаги и какие-то гаркающие, рычащие звуки. Он не пошевелился. Кто-то подошёл прямо к нему, навис сверху. Ханрис ощутил звериное зловоние. Через мгновение его схватили за плечи и резко вздёрнули. Ханрис оказался на ногах, но тут же левая подкосилась и он чуть не рухнул снова. Однако мощные лапы удержали его, при этом острые когти впились в плечи, но эта боль стала столь малой каплей в океане его страданий, что растворилась там без следа. Ханрис заморгал, но темнота вокруг была кромешной. Лишь мелькали в ней какие-то жёлтые точки, сфокусироваться на которых охотник не мог, ведь весь мир вокруг кружился.

Кто-то подошёл к нему практически вплотную. Зловонное дыхание обожгло лицо.

- Ханрис! - услышал он вдруг хрипящий голос, звучащий так, как если бы к нему обратился зверь лесной: волк или медведь, но точно не человек. - Охотник Ханрис! Отец Ханрис! Воин Ханрис! Мертвец Ханрис!

Этот голос отрезвлял, возвращал ясность мысли. Последнее заявление показалось Ханрису самыми верным. Еле шевеля языком и губами он попытался выдавить из себя вопрос:

- Откуда... знаете... моё имя?

Едва договорив, он зашёлся кашлем, и снов кровь наполнила рот, побежала по подбородку.

- Ты один из нас, Ханрис! - ответила тварь из тьмы. - Один из нас, теперь, Ханрис!

Ханрис опустил голову, не в силах держать её на плечах, но тут же лапа с длинными когтистыми пальцами схватила его за подбородок и подняла. Две жёлтые точки горели прямо перед его лицом и охотник понял:

"Это глаза".

Они ничего не выражали, были недвижимы и холодны, не смотря на пылающий внутри них огонь, что пронзал кромешную тьму. Ханрис давился кашлем, его тело сотрясали судороги, а нечто из тьмы взирало на это, словно наслаждаясь его страданиями.

Когда приступ чуть отступил, спустился обратно в грудь и притаился там, готовый вновь накинуться на него в любое мгновение, охотник с хрипом вдохнул, собрал остаток сил и выплюнул скопившуюся во рту кровь, будто надеясь погасить ею огонь этих глаз. Но, то-ли не попал, то-ли их обладателю было наплевать.

- Мертвец Ханрис! - вновь раздался голос. - Хочешь жить, Ханрис!

Не вопрос, утверждение звучало в этом голосе. И Ханрис знал, что утверждение это было верным. Он принял смерть - да. В нынешней агонии он ждал её как освободителя - да. Но, бездна забери его, если Ханрис не хотел жить. Очень хотел.

- Будешь жить, Ханрис! Ты один из нас, Ханрис!

- Кто... кто... вы... - он хрипел и захлебывался собственной кровью, боль в груди едва позволяла дышать.

- Ты один из нас Ханрис! Ты голоден, Ханрис!

Да, он был голоден. Чертовски, невероятно голоден. Пустота в желудке ощущалась бездонной дырой.

- Ты будешь есть, Ханрис!

Снова зазвучали гаркающие, лающие звуки. Его отпустили и Ханрис свалился на камни мешком.

"Почему они не дают мне умереть? Зачем оставляют меня в живых?"

Но через мгновение это уже стало не важно. Он ощутил запах, от которого дыра в желудке начала расти, словно втягивая в себя все остальные органы, стремясь поглотить его целиком, оставив только чувство неодолимого голода. Боль заставила его изогнуться, застонать. Вместе с тем появились и новые звуки: не то хрип, не то стон или скулёж, и ещё какой-то скрежет, словно кто-то скрёб деревяшкой по камню. Но на фоне запаха они вовсе не заинтересовали Ханриса. Что же это был за чудный, манящий аромат. Так пахнет плоть, живая и трепещущая. Так пахнет кровь, теплая, струящаяся по венам.

- Ты хочешь жить, Ханрис! Ты голоден, Ханрис! Жизнь и еда - едины, Ханрис!Иди и бери жизнь, Ханрис! Ты один из нас, Ханрис!

Он точно чувствовал, откуда исходит этот аромат и, не имя возможности идти, пополз прямо на него. Где-то там, во тьме, была еда, и там же было спасение от длани смерти. Ханрис полз, а голос следовал за ним:

- Ешь, Ханрис! Живи, Ханрис! Бери жизнь, Ханрис! Утоляй свой голод, Ханрис! Живи вечно, Ханрис!