Сестры Спринг

Я ничего не ответила. Не хотелось насмехаться над человеком, как последняя сволочь. Он весь такой правильный, слегка скованный, но в целом – хороший.

Я решила сменить тему и спросила Лори, как он провел день. Он рассказал, что ездил с дедушкой на почту, чтобы обновить удостоверение личности, а на обратном пути они зашли пообедать в ресторан, где все блюда приготовлены из лангустов. С лангустами суп, пирог и все прочее.

Внезапно с легкого итальянского акцента Лори переключился на южный.

– Жареные, тушеные, во фритюре. Креветки в ананасе, креветки в кокосе, креветки с перцем, креветочный салат, креветки с картошкой, креветбургеры, сэндвичи с креветками…

Под конец я не выдержала и рассмеялась.

– Ты что, наизусть знаешь «Форреста Гампа»?

Он кивнул.

– Не весь фильм, конечно, но бóльшую часть. Он – один из лучших.

Я согласилась, хотя странная все же способность – цитировать наизусть такие большие куски.

Лори обернулся и посмотрел на дом.

– Хочешь зайти? Или прогуляемся? Я проголодался.

– Легко, – ответила я, хотя мне и хотелось сказать: А что, Шелли Ханчберг, адское отродье, не насытила тебя плодами своих чресл, или чресел, или как их там?

Вместо этого мы молча перешли улицу, потом Лори снова процитировал реплику Баббы, и я, вопреки собственному желанию, рассмеялась.

Глава 23

Мэг

Еда оказалась вкусной и изысканной. Особенно порадовал набор выдержанных сыров, которые подавали с блюдом под названием сэндвич «Торнадо», политым сверху соусом барбекю и украшенным хрустящей креветкой. Джон заказал слишком много еды. К крем-брюле мы почти не прикоснулись.

Аппетитной верхушкой из жженого сахара я собиралась полакомиться перед сном. С мороженым, кстати, можно и пошалить.

Правда, Джон уже падал со стула, так ему хотелось спать, а я объелась и едва шевелилась. Мы остались наедине после долгой разлуки, и мне надо было либо принять ванну, либо пробежать марафон. Поскольку я не собиралась избавляться от ужина по примеру какой-нибудь модели конца девяностых, я кое-как выбралась из пуховых перин и, миновав Джона, направилась в ванную.

По большей части здесь все было выложено темной плиткой, отдельно висела раковина с приличного размера зеркалом. Огромный душ, просторное джакузи.

Я приготовила шикарную ванну: пузырчатая пена поднималась над водой, наверное, на целый фут. Пока я звонила маме, Джон успел раздеться. Он быстро скользнул в воду, я даже не успела полюбоваться его фигурой. Мы не были вместе с самого октября, когда он приезжал на двухнедельные каникулы. Я разнервничалась вопреки всякому ожиданию, а переполненный сыром желудок не способствовал уверенности.

Я залезла в ванну. Джон смотрел на меня, погрузившись по шею в пенные пузырьки. От его соблазнительного и уверенного взгляда тревожность меня мало-помалу покидала.

– Иди сюда, мне здесь чуточку одиноко. – Он улыбнулся.

Джон всегда был немногословен, но когда говорил, то сразу по существу. Я стянула через голову свитер, уронила его на пол. Джон впился в меня взглядом, буквально ощупывая им меня всю, и я так возбудилась, что позабыла про переполненный желудок.

Я сняла трусики, и Джон принялся поедать меня глазами, словно шикарный воскресный завтрак в загородном клубе. Я обхватила руками свою грудь, вода перелилась через край от того, что Джон зашевелился. Мне всегда нравилась власть, которой обладает женская нагота. Не готовностью ублажать мужчин, а способностью заставлять их ей подчиняться. Помню, как на меня облизывались парни в старших классах, и это здорово тешило мое самолюбие. Было приятно. Меня хотели, но не получали, начинали дразнить, обзываться, делали вид, будто я для них недостаточно хороша. Показывали друг другу фотографии моего тела, к которому не могли прикоснуться.

По гладким ухоженным ножкам скользнули трусики, у Джона приоткрылись губы. Он уставился на меня немигающим взглядом. Я поднялась во весь рост и ощутила прилив адреналина, словно меня коснулось исходящее от него напряжение. Я полностью сняла трусики и опустилась в ванну. Я наполовину погрузилась в нежные пузырьки, горячая вода слегка обожгла кожу. Напротив меня сидел Джон, а между нами простиралось целое море пузырчатой пены. Мне хотелось так многое сказать ему, и в то же самое время я не знала, о чем говорить.

Стало тихо, в ванной слышалось только шипение пены. Бритые волосы на голове Джона оставались сухими и казались светлее, чем мокрые волоски на груди. Мне захотелось коснуться его, и я придвинулась к его голому торсу. Он развел ноги, позволив мне прислониться к его груди.

– Я скучал по твоему телу, – сказал он, и его руки коснулись моей шеи, скользнули на грудь. Он всегда очень нежно касался меня, даже несколько робко, что только разжигало во мне пыл.

Я прижалась ягодицами к его промежности, ощутив, как там потвердело.

– А я – по твоему.