Шаги по стеклу

Тут ее стала разбирать злость: во-первых, на Квисса, которого угораздило свалиться, да еще оттолкнуть ее, когда она хотела помочь; во-вторых, на злополучную фишку; потом на весь замок, на сенешаля, на прислугу, на все и вся. Куда же запропастилась эта фишка, будь она неладна?

– А ты не обсчиталась? – устало спросил Квисс, все еще не отрываясь от колонны.

– Да нет же, я столько раз пересчитывала – одной не хватает, – резко ответила Аджайи. – К чему эти глупые вопросы?

– Ты мне рот не затыкай, – рассердился Квисс. – Я хотел как лучше.

– Ну так ищи фишку, – отрезала Аджайи, ненавидя себя за такую несдержанность.

Нельзя выходить из себя, нельзя огрызаться, это стыдно. Они должны стоять друг за друга горой, а не ссориться, как дети или охладевшие супруги. Но она ничего не могла с собой поделать.

– Послушай, – с надрывом сказал Квисс, – я ведь не нарочно сшиб эту проклятую доску. Случайно вышло. Что ж мне, лучше было бы шею сломать?

– Конечно нет, – ответила Аджайи, следя за собой, чтобы не сорваться на грубость или крик. – Никто и не говорит, что ты это специально. – Она избегала встречаться с ним глазами и вглядывалась в занесенные снегом обломки, будто продолжала искать фишку, но все ее внимание было сосредоточено на выборе вежливых слов; попадись ей на глаза недостающая фишка, она бы ее попросту не заметила. Ей было не до того.

– А тебе небось хотелось, чтоб я был виноват? – съязвил Квисс. – А?

Только теперь она посмотрела прямо на него:

– Квисс, как тебе такое пришло в голову?

У нее было такое чувство, словно ее ударили. Как он мог это сказать? Как у него язык повернулся?

В ответ Квисс только фыркнул. Но когда он слегка трясущейся рукой оттолкнулся от спасительной колонны, из складок его одежды выпала злосчастная фишка – застрявшая в шкурах при падении. В этот самый миг у дальнего конца аркады, у двери, ведущей во внутренние покои, появилась маленькая фигурка. Оба как по команде перевели взгляд с найденной фишки на явившееся к ним посыльное существо, которое замахало руками и взволнованно закричало:

– Как вы сказали: «Ни того ни другого не существует»?

Они переглянулись. Аджайи хотела было ответить, но лишь приложила руку к груди; у нее пересохло во рту, и она не смогла вымолвить ни слова. Квисс возликовал:

– Да! – и для верности несколько раз кивнул.

Существо отрицательно покачало головой:

– Нет. – Разведя руками, оно исчезло в недрах замка.

Где-то далеко внизу, в развалинах, знакомый голос разразился скрипучим каркающим смехом.

Часть пятая

Хаф-Мун-Кресент

На углу Мэйгуд-стрит и Пентон-стрит располагался Центр занятости населения, где назначали пособия по безработице. Один из указателей гласил: «Стол 3: фамилии от А до М. Стол 4: фамилии от Н до Я». Грэм прошел мимо в направлении Хаф-Мун-Кресент – так назывался изогнутый полумесяцем ряд высоких домов, в одном из которых сейчас жила Сэра ффитч. У него под ложечкой засосало от волнения. Он весь был устремлен к цели; по телу пробежал озноб; в душноватой неподвижности воздуха вдруг обострились все ощущения. Цвета стали ярче, запахи (еды, асфальта, бензина) резче. Привычного вида здания – тесно стоящие трехэтажные постройки начала века, большей частью переоборудованные под жилье, – выглядели незнакомыми и чужими.

У него бешено забилось сердце при виде мотоцикла, стоящего возле ее дома, правда у соседнего подъезда, да и мотоцикл оказался не черным «БМВ», а красной «хондой». Грэм несколько раз глубоко вздохнул, чтобы унять отчаянное сердцебиение. Он посмотрел наверх, но в окне, из которого не раз выглядывала Сэра, сейчас никого не было.

Она сидит дома, убеждал себя Грэм. Никуда не ушла. Она дома. Она не передумала.

Он подошел к переговорному устройству. После решительного нажатия на кнопку ее квартиры стал терпеливо ожидать ответа, неотрывно глядя на круглую решеточку, из-за которой должен был прозвучать ее голос. Вот-вот.

Ожидание затягивалось.

Через некоторое время он снова нацелился на кнопку, но заколебался, раздумывая, не подождать ли еще. Видимо, Сэра уже идет к дверям или принимает душ, да мало ли что. Можно было перечислить массу причин, почему она медлила с ответом. Облизывая пересохшие губы, он опять уставился на зарешеченный микрофон. В итоге он все-таки позвонил вторично – всей тяжестью налег на кнопку и даже зажмурился. Потом опустил руку.

Вообще говоря, спешить было некуда. Пусть даже она вышла – отчего не подождать; вероятно, выбежала купить что-то недостающее для салата, который готовила к его приходу.

Он подумал, не позвонить ли еще раз. Гнетущее чувство тяжести в животе не проходило. Нетрудно было представить, как кто-то из жильцов дома на углу Мэйгуд-стрит наблюдал за ним из окна все то время, что он стоял спиной к улице возле домофона и ждал, ждал, ждал. Тут из динамика донеслось потрескивание.

– Кто там? – спросил запыхавшийся голос.

Она!

– Это… – начал он, но не смог договорить – так запершило в горле. Пришлось даже откашляться. – Это я, Грэм.

Она никуда не ушла, она здесь!

– Извини, Грэм.