Шепчущий во тьме

Приглядевшись, я понял: кот волновался не напрасно. Не могу сказать, действительно ли драпировки на стенах двигались, но в ту минуту мне казалось, что это так. В чем я могу поклясться, так это в том, что за ними я слышал тихую отдаленную возню крыс или мышей. Через мгновение кот прыгнул на один из гобеленов и своим весом обрушил его на пол, обнажив древний камень стены, там и сям подлатанной реставраторами, но не открыв никаких следов надоедливых грызунов.

Негр начал бегать вдоль стены, царапая когтями упавший гобелен и пытаясь время от времени просунуть лапу между стеной и дубовым полом. Он ничего не нашел и нехотя вернулся на кровать. Я так и не двинулся с места, но заснуть уже не мог.

Утром я опросил всех слуг, но никто не заметил ничего странного; только кухарка вспомнила, что кот, спавший у нее в комнате на подоконнике, среди ночи вдруг завопил, разбудив ее, а потом выскочил в открытую дверь и побежал вниз по лестнице. Я проспал до обеда, а потом поехал к капитану Норрису, который чрезвычайно заинтересовался моим рассказом. Эти происшествия – столь же незначительные, сколь и необычные, – будили его воображение, и он тут же припомнил некоторые местные легенды. Мы оба были озадачены присутствием крыс, и Норрис дал мне крысиный яд и несколько мышеловок, которые я по возвращении велел слугам расставить по всему замку.

Заснул я очень рано, чувствуя сильную усталость, но меня мучили страшные сны. С большой высоты я смотрел в полутемный грот, где, по колено в грязи, белобородый демон-пастух погонял неких разжиревших, отечных зверей, чей вид пробудил во мне неописуемое отвращение. Затем он остановился, кивнул кому-то – и тут же огромная стая крыс хлынула в смрадную пропасть, чтобы пожрать и страшный скот, и его погонщика.

От кошмара меня пробудила возня Негра, который, как обычно, спал у меня в ногах. В этот раз мне были понятны и его шипение, и страх, заставивший кота запустить когти в мою щиколотку: со всех сторон доносились отвратительные звуки копошившихся за стенами огромных голодных крыс. Зари в небе не было, и я не мог разглядеть, шевелятся ли повешенные вновь драпировки, а потому поспешил включить свет.

При свете лампы я увидел, что все гобелены сверху донизу ходят ходуном в зловещем танце, напоминавшем пляску смерти. Почти сразу же это движение прекратилось вместе со звуками. Вскочив с кровати, я схватил металлическую грелку с углями и ее длинной ручкой приподнял угол гобелена, чтобы поглядеть, что за ним скрывается. Там не было ничего, кроме оштукатуренной каменной стены, и даже кот перестал нервничать. Осмотрев поставленную в спальне мышеловку, я увидел, что она захлопнулась, но никаких следов пленников не было.

О том, чтобы снова лечь спать, не могло быть и речи, и поэтому я, взяв свечу, открыл дверь и вместе с Негром пошел по галерее к лестнице, ведущей в мой кабинет. Не успели мы приблизиться к каменным ступеням, как Негр рванулся вперед и исчез. Спускаясь по ступенькам, я сразу же услышал внизу звуки, в природе которых не могло быть никаких сомнений.

Дубовые панели кишели крысами, и Негр метался возле них с яростью охотника, упустившего добычу. Спустившись вниз, я зажег свет, но на этот раз шум не прекратился. Крысы продолжали свое шуршание, топая с такой силой и настойчивостью, что я сумел определить направление их движения. Эти твари в невообразимом количестве совершали колоссальную миграцию откуда-то сверху вниз, в вообразимую или невообразимую глубь.

Я услышал шаги в коридоре, и в следующий миг тяжелую дверь отворили двое слуг. Оказалось, что все остальные кошки по неизвестной причине пришли в дикое возбуждение, а потом рванулись вниз по лестнице и сейчас мяукали и скреблись у двери в подвал. Я спросил, не слышали ли слуги крыс, но они ответили отрицательно. Я уже собирался обратить их внимание на звуки за панелями, как вдруг всё стихло.

В сопровождении слуг я спустился к двери в подвал, но кошки уже разбежались. Я решил обследовать подземелье позже, а пока ограничился осмотром мышеловок. Все они сработали, но все оказались пустыми. До утра я просидел в раздумьях в кабинете, отмечая, что звуки слышали только кошки и я, и припоминая все известные мне легенды о замке, в котором поселился. До полудня я дремал в библиотеке в уютном кресле, которое не стал изгонять в угоду средневековым интерьерам. После этого я позвонил капитану Норрису с тем, чтобы он приехал и помог обследовать подвал.

Мы не нашли ничего примечательного, хотя не могли унять дрожь при мысли, что этот подземный склеп был возведен руками римлян. Низкие арки и массивные столбы были подлинно римскими: отнюдь не убогими подражаниями грубых саксов, но гармоничными и стройными постройками эпохи цезарей. На стенах виднелось множество уже хорошо известных археологам надписей, например “P. GETAE. PROP… TEMP… DONA…” или “L. PRAEG… VS… PONTIFI… ATYS”.