Шепчущий во тьме

До той поры репутация нашего рода была чиста, но потом случилось нечто странное. В одной из хроник некий де ла Поэр упоминается как «проклятый Господом в 1307 году», а в народных преданиях замок, построенный на месте древнего храма и монастыря, прослыл зловещим и страшным местом. Эти предания были способны напугать кого угодно, и страх еще более усиливался множеством недомолвок и мрачных намеков. Они представляли моих предков демоническими отродьями, рядом с коими Жиль де Ре и маркиз де Сад показались бы робкими юнцами, и возлагали на них вину за случавшиеся на протяжении нескольких поколений исчезновения людей.

Самыми отрицательными персонажами легенд были сами бароны и их прямые наследники, о которых ходило больше всего зловещих слухов. Если кто-либо из них и склонялся к добру, то он неизменно умирал быстро и таинственно, уступая место очередному злодею. Казалось, у баронов Экземов был свой собственный тайный культ, открытый лишь некоторым членам семьи и руководимый главой рода. Строился он, по всей видимости, не столько на кровном родстве, сколько на общих наклонностях, ибо к нему принадлежали и люди, вошедшие в семью извне. Например, леди Маргарет Тревор из Корнуолла – жена Годфри, второго сына пятого барона Экзема – стала пугалом для детей по всей округе, и у границ Уэльса до сих пор распевают зловещие баллады о женщине-демоне. В них упоминается, хотя и по другому поводу, ужасная история леди Мэри де ла Поэр, вышедшей замуж за герцога Шрусфилда и вскоре после свадьбы убитой им и его матерью. Священник, которому убийцы признались в том, чего не рассказали более никому, благословил их и отпустил им грехи.

Все эти мифы и баллады, типичные плоды грубых суеверий, всерьез задевали меня. Особенно досадным было стойкое недоверие к моему роду, уходившее далеко в глубь веков. Однако я не мог не сопоставить эти темные предания о моих предках с известным мне скандалом, касавшимся моего ближайшего родственника – юного кузена Рэндольфа Деллапора из Карфакса, который после войны в Мексике[20]

сблизился на религиозной почве с неграми и стал жрецом вуду.

Значительно меньше меня волновали туманные истории о воплях и стонах в пустой, продуваемой ветрами долине под известняковой скалой, о кладбищенском зловонии, поднимавшемся оттуда после весенних дождей, о визжавшей белой твари, которая кинулась однажды под ноги лошади сэра Джона Клейва, когда он ехал ночью по пустынному полю, и о слуге, который сошел с ума, заглянув однажды в замок средь бела дня. Это были обычные сказки о привидениях, а я в то время еще оставался убежденным скептиком. Сложнее было отбросить рассказы о пропавших крестьянах, хотя в Средние века такое не было редкостью. Смерть могла быть расплатой за чрезмерное любопытство, и не одна отрубленная голова красовалась на срытых теперь бастионах Экзем-Прайори.

Некоторые легенды были настолько живописны, что я пожалел, что в молодости не изучал сравнительную мифологию. Например, одно поверье объясняло обилие разводимых в садах замка кормовых овощей тем, что они служили пищей оборотням с крыльями летучих мышей; эти оборотни якобы каждую субботу слетались туда на шабаш. Но самым диким было предание о крысах – о полчищах гнусных паразитов, которые лавиной вырвались из замка три месяца спустя после трагедии, обрекшей его на запустение. Эта грязная и ненасытная орда смела все на своем пути и сожрала в округе всех кур, кошек, собак, поросят, овец и даже двух несчастных людей, прежде чем ее ярость утихла. Достопамятное нашествие грызунов, опустошившее деревню и посеявшее страх в сердцах ее жителей, породило свой собственный цикл мифов.

Все это было мне известно, когда я со старческим упрямством взялся восстанавливать обитель предков. Не следует воображать, что эти сказки хоть сколько-нибудь повлияли на мое нынешнее психическое состояние. К тому же меня постоянно поддерживали капитан Норрис и помогавшие мне ученые. Через два года задача была выполнена, и я осматривал просторные комнаты, обитые дубовыми панелями стены, сводчатые потолки, стрельчатые окна и широкие лестничные пролеты с гордостью, компенсировавшей громадные расходы на реставрацию. Все черты Средневековья здесь были тщательно сохранены, и современные детали превосходно подошли к старинным стенам и фундаментам. Дом моих предков был восстановлен, и теперь я мечтал оправдать в глазах округи репутацию древнего рода, последним представителем которого был. Я намеревался поселиться здесь и доказать всем, что де ла Поэру – я восстановил первоначальное написание нашей фамилии – совсем не обязательно быть злодеем. Жизнь обещала стать приятной еще и потому, что, несмотря на стилизацию под Средневековье, все интерьеры Экзем-Прайори были совершенно новыми, свободными и от древних паразитов, и от призраков прошлого.