Шестерка Атласа

Взмахом руки Либби растворила его в воздухе. Пол ушел из-под ног, и Нико материализовался у себя в спальне; мгновение – и его бросило на кровать. Не успей он выставить ладони, расшибся бы о каркас. Затем, спасибо Либби, гравитационное поле выровнялось, и Нико без возражений, лелея боль в отбитых конечностях, плашмя рухнул на матрас.

– Спасибо, – выдавил он, утыкаясь лицом в подушку, да так и остался лежать, даже не раздевшись. Рубашка, как успело заметить стремительно гаснущее сознание, осталась совершенно в другом месте – наверняка все еще пропитанная потом, – а он, что главное, так и не успел попить…

Нико моргнул, когда на тумбочке материализовался стакан воды.

– Чтоб тебя, Роудс, – пробормотал он.

– Я все слышу, – сказала из-за двери Либби.

Однако Нико к тому времени уже вовсю летел навстречу сну без грез: все его чувства погасли, как по щелчку выключателя.

Париса

Выходит, это была не игра. Либо игра, но какая-то изуверская.

До Парисы запоздало дошло, что возвращения домой никто не обещал; и Атлас, и Далтон говорили только, что кого-то из класса элиминируют решением пятерых. Пятеро назначат лишнего, но вот условий его выбывания не назвали. Сперва она подумала, будто это такой спорный – пусть и цивилизованный – способ расчистить путь самым лучшим и самоотверженным.

Теперь же она видела изощренную логику системы отбора. С какой стати сáмому закрытому сообществу академиков отпускать кандидата? Это же в лучшем случае угроза безопасности. И даже если – если! – исключенный уйдет по-хорошему, то люди ведь так небрежно хранят информацию.

Тайн не раскрывают лишь мертвые. И стоило Парисе это осознать – наткнувшись на ответ в голове у Далтона, – как все сразу же встало на места.

Воспоминание об их связи прочно засело у нее в мозгу, заново прокручиваясь, словно пророчество.

– Один из нас должен умереть, – вслух сказала Париса, еще тогда, в читальном зале, проверяя, как эти новые сведения впишутся в общий фон реальности. То, что Далтон при этом еще был на ней, ее заботило уже во вторую очередь, но вот он замер.

– Что?

– Ясно, почему ты не хочешь, чтобы я проиграла. Ты не хочешь, чтобы умерла я. – Она отодвинулась и посмотрела на него. – Как-то это круто, не находишь?

Ее открытие не принесло ему ни облегчения, ни горя. Он, самое большее, уступил; попытался отодвинуться, но она его не пускала, продолжая размышлять.

– Значит, ты кого-то убил. – Она моргнула, догадавшись. – Ты это прячешь? Свою вину?

– Ты меня использовала, – заметил он, убедившись в своих подозрениях.

Собственно, да.

– Но с какой стати вообще убивать кандидата? – продолжала Париса, даже не думая о его уязвленном самолюбии. Как будто женщина не может заниматься себе в удовольствие сексом и читать при этом мысли! Далтон еще не вышел из нее, а уже сделал ее злодейкой в своей повести о роковой женщине, но у нее на это не было ни времени, ни терпения. – Избавить мир от медита, и все ради чего?

Далтон отстранился, возясь с брюками.

– Тебе этого знать не положено, – пробормотал он. – Надо было быть осторожнее.

Лжец. Он явно хотел, чтобы она узнала.

– Возможно, нам не стоит говорить о том, чего кандидатам знать не положено, – заметила Париса, и Далтон искоса взглянул на нее; сладость ее вкуса так и растекалась у него на языке; все его мысли сейчас кружились вокруг нее. – Ты скажешь мне почему? – спросила Париса. – Или мне пойти и разболтать остальным о том, что все это – просто изысканная смертельная схватка?

– Все не так, – машинально ответил Далтон. Видимо, такова была политика компании. Может, ему какой-нибудь договор мешал сказать иначе? – Магия бесплатной не бывает, сама знаешь, Париса. Некоторые вещи требуют жертвы. Крови, боли. Единственный способ создать такую магию – разрушить ее.

Тумана это не рассеяло, да и в мыслях у Далтона крылось что-то еще.

– Дело не в этом, – сказала Париса, проверяя его реакцию.

– Нет, в этом. – Ну вот, он потерял терпение, задергался. Возможно, ему просто не нравилось, что с ним спорят, хотя дело, подозревала Париса, было в другом. – Предметы в архивах – не для всех. Они редки и требуют невероятной силы и сдержанности. Круг ограничен шестерыми не просто так…

– Пятью, – поправила Париса. – Круг состоит из пятерых. Шестого отдадут на заклание.

Далтон поджал губы.

– Не говори так, это не заклание. Это…

– Добровольная жертва? Сильно сомневаюсь. – Она резко рассмеялась. – Скажи, кто из нас согласился бы на это, зная заранее, что одному придется умереть, гм? И потом, я вижу, что все не так просто.

Она впилась в Далтона взглядом, ожидая, вдруг он раскроет и другие детали, но он снова заперся. Далтон и так уже разболтал слишком много или же просто хотел, чтобы она так думала. Неясно только, был это его план или нет.

– Ты хотел, чтобы я все узнала, Далтон, – напомнила Париса, решив открыто обвинить его и проверить, к чему это приведет. – Вряд ли ты настолько беспечен, чтобы подпустить меня так близко. Но если хочешь, чтобы я послушалась твоего предупреждения, придется объяснить, зачем оно. Иначе, – хмыкнула она, – какой мне смысл оставаться?