Шипы и розы

Но в планы Джейкоба вмешалась дорога, местами плохо просохшая после недавних затяжных ливней. Время от времени экипаж трясло так, что, когда показался Девонсайд, Малеста уже выглядела настолько вымотанной и бледной, что настаивать на исполнении супружеского долга было настоящим варварством. Да и солнце стояло ещё высоко, и компетентный Джонатан тут же прилип к хозяину с письмами, которые требовали немедленного ответа, тем более два из них были от самого Фредерика Пикли. В итоге, начавшийся сумбурно день закончился привычной рутиной и скучным ужином, когда даже Тим не досаждал и не ёрничал, а молча ел всё, что подали к столу.

Малеста к ужину не спустилась, сославшись на возобновившуюся мигрень, а когда Джейкоб, расстегнув верхние пуговицы жилета и ослабив платок на шее, взял в руку канделябр на три свечи и собрался уже подняться к жене в спальню, то он к своему огромному неудовольствию внезапно узнал от Хизер, что головная боль у леди Андервуд усилилась, и хозяйке пришлось выпить снотворного, чтобы перетерпеть муки во сне.

Стиснув зубы от злости, Джейкоб с несколько секунд потоптался у двери в комнату жены, потом всё же покрутил дверную ручку и переступил порог. А убедившись, что Малеста действительно спит и спит крепко, развернулся, спустился на первый этаж, заперся в кабинете, раскурил трубку и долго сидел в мягком кресле, уставившись на картины на противоположной стене, повешенные вперемешку с чучелами животных. 

***

Тим уже второй час вертел в пальцах то самое стёклышко. Смотрел на него, не отрываясь, вспоминал каморку Бетси и каждый флакончик на пыльном столе. Потом в памяти всплыли чёртовы герани, которые лишили сна почти на всю ночь и стали причиной довольно откровенного разговора. Изливать душу перед кем-либо Тим не привык. Даже Генри и Джефф никогда не слышали от друга ничего более личного, чем красноречивое ругательство, брошенное в адрес одного из профессоров, которому не понравилось мнение Тима в отношении одного из самых известных философских учений. Так почему же в этот раз всё пошло наперекосяк?

Ужин давно закончился, и на всех этажах огромного дома было тихо. Кто-то давно спал, а кто-то продолжал жечь свечи, доделывая последние дела.

Тим слышал, как отец поднялся к себе. Слышал, как он отдал Джонатану распоряжения на завтра и хлопнул тяжёлой дверью. Отец был не в духе, но меньше всего Тиму хотелось знать причину такого недовольства. Зато больше всего хотелось глотнуть щиплющего язык бренди и погрузиться в сон, который на трезвую голову всё не шёл и не шёл. И, когда Тим уже твёрдо определился с намерением подняться с постели, выйти из комнаты и спуститься на первый этаж за бутылкой, в дверь робко постучали.

Тим сполз с кровати.

– Кому в такое время не спится? – проворчал он, открывая дверь.

– Простите.

У Тима округлились глаза.

– В-вы? – выдавил он.

В дверях стояла Малеста и ёжилась от вечерней прохлады, царившей в тёмном вестибюле.

– Могу я войти?

– Конечно.

Тим посторонился, пропуская мачеху в спальню. Потом выглянул в коридор, повертел головой, проверяя, не видит ли кто, и спешно захлопнул дверь. И на всякий случай ещё задвинул щеколду.

– Почему я опять вижу вас на ногах? Что за самодеятельность? У вас же кружилась голова после ужина...

Малеста вяло улыбнулась.

– Всё хорошо.

– Точно? Может, мне лучше найти для вас Хизер?

– Хизер определённо будет лишняя.

– Тогда...

– Тим, я чувствую себя превосходно.

– А как же слабость за ужином?

Малеста смутилась.

– Это была просто уловка.

– Уловка?

– Вы заставляете меня краснеть...

– Вы краснеете сами по себе – я здесь не при чём.

– Понимаете...

– Не совсем.

– Понимаете, женщины иногда прибегают к таким уловкам... особенно в браке... ну, чтобы... чтобы...

Тим хмыкнул.

– Так вот в чём дело. Так бы сразу и сказали, а то всё намёками, намёками. Нет желания спать с моим отцом, так?

– Тссс, Тимоти, где ваши манеры?

Тим пожал плечами и упал в кресло около окна.

– Где-то завалялись в кармане пиджака, который я отдал бездомному в Ричмонде. И как давно у вас с моим отцом такое?

– Вашему бесстыдству нет предела. Вы не святой отец, чтобы я перед вами изливала душу.

– Просто сейчас вечер, за окном темно, мой отец громко храпит у себя в спальне... Чем не время для нового раунда откровений? Тем более здесь не каморка прислуги. У меня есть мягкие кресла, тёплый плед и приличный запас свечей. Хватит до утра. Так как? Продолжим начатое у миссис Мерит? Я могу рассказать вам много интересного в обмен на ваши тайны.

– Я пришла к вам не откровенничать.

– А зачем тогда вы пришли?

Малеста вытащила из карманчика на поясе смятую бумажку, расправила и протянула Тиму.

– Вот.

Тим нехотя поднялся с кресла, цапнул бумажку и прищурился, пытаясь в тусклом свете рассмотреть написанное.

– Что это?

– А вы разве не понимаете?

Тим пожал плечами.

– Похоже на рецепт. Но я не настолько силён в латыни, чтобы разобрать детально. Вам лучше спросить доктора Уотнера.

– И больше вы ничего не заметили?

– А есть ещё что-то? Вы про масляное пятнышко с правого нижнего края?