Шкаф с ночными кошмарами

– Вот и отлично, значит, ты сможешь встретиться с главной медсестрой. У нее тяжелая рука. Это я просто так предупредил, я не думаю, что ты ее ударишь. Хотя, если бы ты влепила ей затрещину, я не был бы против… Однажды она сказала моей жене, что я ей изменяю на работе. Шучу, Кая. Про затрещину. – Доктор Арнетт, все еще ехидно улыбаясь, кивнул в сторону лифтов: – Она тебя ждет, я сказал, что ты ненадолго задержишься. И продолжай в том же духе, доктор Айрленд. Мне нравится, что постепенно ты оживаешь, ведь ты раньше никогда даже не улыбалась, а теперь – что ни фраза, то шутка!

Он завернул в коридор, а я осталась стоять у стены, чувствуя, что все мышцы лица одеревенели. В ушах все еще звучали отрывки фраз доктора Арнетта: «Ты постепенно оживаешь», «Ты никогда не улыбалась». Кто-то сыграл со мной злую шутку. Я так отчаянно боролась, старалась выжить, составила список желаний, мчалась вперед, чтобы завершить все дела и успокоиться, а потом вдруг оказалось, что мне некуда спешить. И список желаний я никогда не исполню. И шутить мне незачем.

Старшая медсестра по прозвищу Большая Санни уже поджидала меня за столом в сестринской; на ее огромной голове еле умещался чепчик, к потному лбу прилипли светлые волосы, губы были вызывающе красными.

– Сядь, – сказала она, бросив на меня взгляд. Я вытащила руки из карманов халата и опустилась на стул рядом с ее столом. Жуткий беспорядок. Папки, неряшливо сложенные друг на друга в высокие башенки, лопаются от бумаг; рядом с левым локтем Большой Санни две кружки: в одной, судя по черному контуру по краям, кофе, в другой – зеленый чай с молоком.

– Пойдешь в архив.

Я подняла голову.

– Почему вы не поручите это первокурсникам?

– Возомнила себя полноценным врачом? – мрачно спросила Большая Санни и кивнула в сторону двери: – Ты знаешь, что делать.

Я поднялась на ноги, собираясь выйти из кабинета, но обернулась.

– Вы не сказали, что делать.

Я думала, она разорется, но Большая Санни на удивление спокойным голосом спросила:

– Ты недавно в Эттон-Крик, верно? – Я кивнула, напрягшись. – Ну так вот, – деловым тоном продолжила она, поправив стопку папок, – здесь не так давно случился пожар, и половина записей была уничтожена. То, что уцелело, мы сортируем и заново заносим в компьютеры. Начинай с тысяча девятьсот восемьдесят девятого. Архив знаешь где?

– Да. Поняла.

Я покинула сестринскую, уверенная в том, что Большая Санни на прощание мне улыбнулась. Не знаю, как мне удалось расположить ее к себе. А может, ее улыбка – результат моих галлюцинаций?

– Кая! Эй, стой! – Я остановилась и обернулась. Среди трех больных в характерных больничных пижамах я заметила Крэйга. Он подбежал ко мне. – Ты как, все в порядке?

– Почему ты спрашиваешь?

Внимательным взглядом Крэйг поспешно обследовал мое лицо и тело, затем посмотрел в глаза.

– Доктор Арнетт только что сказал, что не видать мне тебя этой ночью как своих ушей. Ты же знаешь его пошлые шуточки. – Крэйг закатил глаза. – Сказал, что ты не собираешься больше мыть полы в больнице и зря я остался на ночное.

– Меня отправили в архив, – пояснила я. – Разгребать карты пациентов.

– Так он опять сочинил? Ты не больна?

Мы направились по коридору подальше от сестринской, потому что казалось, что Большая Санни буравит мой затылок недовольным взглядом и мысленно подгоняет идти в подвалы работать.

– Нет, я не больна, – успокоила я Крэйга. – Посмотрим, что будет после архивов.

– Там дико холодно и пауки. Ты же не боишься пауков? – уточнил он с усмешкой во взгляде. Я покачала головой. – Я так и думал. Возьми плед и термос с чаем, иначе не видать мне тебя не только на ночном дежурстве, но и на нашей встрече.

– Ты же всерьез не думаешь, что у меня провалы в памяти? – с иронией произнесла я и тут же застыла. Я прослушала, что ответил Крэйг, и его смех донесся до меня словно издалека.

«Провалы в памяти»,

 – написал Аспен в своем отчете обо мне.

– Ты опять отключилась, Кая. – Крэйг сжал мое плечо.

– Просто представила, сколько дней мне придется провести в подвале, – с легкостью солгала я. Крэйг сокрушенно покачал головой, сказав, что Большая Санни с наступлением холодов особенно свирепствует.

Мне хотелось оборвать Крэйга на полуслове и спросить, кажется ли ему, что со мной не все в порядке. Больше чем обычно не в порядке. Кажусь ли я ему подозрительной. Хотя я могу предвидеть его реакцию. Сначала он удивится, затем улыбнется и спросит, не шучу ли я, и если я скажу, что нет, не шучу, Крэйг серьезным тоном попросит не нести бред, а идти скорее в архив.

– Встретимся в столовой, – бросил он напоследок. – Посылай мне регулярно сообщения, чтобы я знал, что ты жива.

Я непроизвольно рассмеялась. Крэйг тоже улыбнулся в ответ и, развернувшись, направился к лифтам наверх, а я – в противоположную сторону в конец коридора к огромной железной двери, ведущей в подвал.