Шкаф с ночными кошмарами

Пока Кира выслушивала ответ отца в трубке, в туалете повисла тишина, нарушаемая лишь осторожным дыханием Киры. Я подумала над своей теорией «Кира-Неизвестный». Аспен не подозревал ее, но он был чем-то озабочен после того, как они съехались. Вдруг он все-таки что-то о ней узнал? А если узнал, сказал бы мне? Нет, ведь он думал, что Неизвестный – это я. А если все-таки Кира – Неизвестный, то почему она позволяет отцу мучить себя?

Я припомнила курс психиатрии и попыталась сопоставить психологический портрет Киры и Неизвестного. Сидя на унитазе, это было неудобно. Кира опять заголосила:

– Пап, я вернусь и… и… и… тогда поговорим. Обещаю. – Я не поверила ее обещанию, и профессор Джеймис-Ллойд тоже не поверил. Кира повторила: – Да, обещаю. Мы… поговорим. Папа? Пап? Алло, ты здесь? Бросил трубку… – Ее голос сделался приглушенным. – Да уж, поговорим, чертов…

Внезапно дверь в туалет распахнулась, и Кира вскрикнула.

– ПАПА?! ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?!

Я настороженно прислушалась и поняла, что Кира бросилась в сторону моей кабинки.

– Пап?

Нас разделяла лишь белая дверца туалета в десяти сантиметрах от пола. Только бы Кира в панике не начала ломиться сюда! Чтобы меня не рассекретили, я, стараясь не шуметь, схватилась пальцами за стену и забралась с ногами на унитаз. Присев на корточки, повернулась здоровым ухом в сторону голосов.

– Опять лжешь, – уставшим голосом констатировал профессор Джеймис-Ллойд. Дико было слышать здесь, в женском туалете, его суровый голос с презрительными нотками. Он был моим профессором и коллегой Дориана. Ах да, а еще мерзкой тварью.

Я сосредоточилась, уставившись на свои черные ботинки, ярко контрастирующие на белом фоне сиденья унитаза.

– Папа, это женская уборная…

– Я закрыл дверь, так что нас никто не потревожит… – Последние слова он произнес сдавленно из-за того, что склонился к полу, чтобы осмотреть кабинки. Я во второй раз за пять минут испытала облегчение.

– Пап, что ты делаешь? – Кира переступила с ноги на ногу, а затем, судя по звукам, отбежала к противоположной стене. Я бы на ее месте бросилась наутек. Или спряталась в ближайшей из кабинок и вопила до тех пор, пока не прибежал бы персонал больницы…

На моих бедрах напряглись мышцы, белый халат уже не выглядел белым, – судя по отпечатку, я успела наступить на ткань.

– Кира, детка…

Я наклонилась и выглянула в щель между дверью и стенкой кабинки. Профессор Джеймис-Ллойд приближался к Кире, забившейся в угол между раковинами и окном. На ней были старые черные джинсы и растянутый свитер Аспена – я видела, как он таскал его дома. В этом свитере Кира выглядела моложе и меньше, чем была на самом деле. Профессор занес руку и ударил Киру по лицу, и я услышала испуганный вскрик, а затем знакомый суровый голос, который так часто доносился с кафедры:

– Кира, детка, на самом-то деле я сразу понял, что ты здесь, просто мне было интересно, как долго ты собираешься лгать.

В ответ она лишь заскулила, и этот звук перенес меня на пару месяцев назад, когда в университетском туалете Леда звучала точно так же – как потерянный щенок, которого пинают по выдающимся сквозь ободранную шерстку ребрам.

– Да прекрати ты уже трястись! – профессор Джеймис-Ллойд треснул кулаком в стену, а затем схватил Киру за горло и отшвырнул на середину комнаты. Кира вскрикнула, полетев на пол, когда ее ноги в грязных кроссовках запутались, но тут же подавилась воздухом, когда профессор сжал на ее покрасневшем горле узловатые пальцы. Он рывком поднял ее на ноги и ударил о стену.

– Я так и знал, что тебе нельзя доверять! – Я навострила уши и присела назад на корточки, чтобы меня не заметили. – Так и знал, что ты кому-нибудь расскажешь…

– Я никому ничего не говорила. Ай. Пап… – Я услышала стон. – Пожалуйста, прекрати. Я ничего никому не говорила, клянусь! Клянусь! Ой! Папа! Хватит… хватит…

Я закрыла глаза. Мышцы на бедрах превратились в камень, дыхание застряло в горле.

– Никому не говорила? – зловеще прошипел профессор Джеймис-Ллойд. От его отвратительного голоса меня передернуло. Мне захотелось схватить его за горло так же, как он схватил Киру. Ударить головой о кафель и спросить, как ему нравится такое обращение. – А как же полиция у моего дома? Не просто так ведь они спрашивали насчет твоей связи с этим мальчишкой Аспеном?

Когда я услышала имя Аспена, сорвавшееся с губ этого человека, мои глаза сами собой распахнулись.

– Я и предположить не мог, что ты будешь прятаться здесь, хотя стоило бы догадаться! Ты переехала к нему, спала с ним, жила с ним… Это подло, Кира, это очень подло…

– Папа! – воскликнула она. – Я никому не говорила! Честно!

– Ну, а вот полиции кажется, что я тебя домогаюсь. Я тебя домогаюсь, а?

– Я НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛА!

Папаша решил исправить ситуацию до того, как дело дойдет до суда, поняла я.

Так, стоп, Аспен успел с ним поговорить? Когда именно? В моей голове тревожно звякнул колокольчик, но я сосредоточилась на ссоре снаружи кабинки.