Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – II

Все эти и другие объяснения природы Майи неудовлетворительны в силу своей незавершенности: им не удается обосновать неизбежную справедливость гипотезы иллюзорности мира, которая может быть принята только в том случае, если ее доказательство является неопровержимым; они не перекидывают мост через пропасть, которая образуется между вечной Реальностью, обладающей (как предполагается) подлинной природой, и парадоксальной и противоречивой по своему характеру космической Иллюзией. В лучшем случае указывается на процесс, который призван объяснить и сделать понятным сосуществование этих двух непримиримых противоположностей; но он не настолько убедителен и неоспорим, не настолько наглядно объясняет возникающий парадокс, чтобы показаться уму логичным и неизбежным. Чтобы избавиться от своей изначальной противоречивости, загадочности и парадоксальности – хотя при ином подходе всё это можно было бы разрешить, – теория космической Иллюзии создает другие, исходно непримиримые противоречия, новые неразрешимые загадки и проблемы. Ибо мы исходим из концепции или ощущения, что, с одной стороны, есть некая абсолютная Реальность, которая по своей природе вечно едина, супракосмична, статична, неподвижна, неизменна, осознаёт свое чистое существование, а с другой – феномен космоса, динамизма, движения, изменчивости, преобразования изначального чистого существования, дифференциации, бесконечного многообразия. Этот феномен объявляется вечной Иллюзией, Майей и на этом основании отвергается. Но в результате этого бытие Единого начинает приобретать внутреннее противоречивый и двойственный характер, и, чтобы сохранить его целостность, сознанию Единого приходится придавать столь же внутренне противоречивый двойственный статус. Феноменальная истинность множественности Единого опровергается утверждением о том, что Единый, творя призрачную реальность, намеренно стремится породить иллюзию и ввести в заблуждение. Единый, неизменно осознающий свое чистое существование, забавляется тем, что снова и снова воображает или иллюзорно представляет себя в виде вечной множественности, состоящей из невежественных и страдающих существ, не осознающих своего «я» и вынужденных поодиночке приходить к его осознанию и прекращать тем самым индивидуальное существование.

Поскольку одно противоречие примиряется за счет создания другого, мы начинаем подозревать, что в нашей исходной предпосылке чего-то недостает, – не то чтобы наше предположение было ошибкой, но оно является лишь предварительным утверждением, необходимой основой. Мы начинаем видеть в Реальности вечное единство, неподвижность, неизменную первооснову чистого существования, поддерживающую вечный динамизм, движение, бесконечное многообразие и разнообразие своих форм. Неподвижное состояние единства становится источником динамизма, движения и многообразия – динамизма, движения и многообразия, которые не отрицают, а скорее выражают вечное и бесконечное единство. Если сознание Брахмана может находиться в двух или даже во многих состояниях и действовать различным образом, тогда, по-видимому, Брахману ничто не мешает воспринимать собственное бытие тоже двойственно или множественно. Космическое сознание тогда становится не творческой Иллюзией, а восприятием некой истины Абсолюта. Эта концепция, будучи детально разработанной, может оказаться более интегральной и духовно плодотворной, более гармоничной в примирении двух сторон нашего внутреннего опыта. Она, по крайней мере, будет столь же логически обоснованной, сколь и идея о вечной Реальности, неизменно поддерживающей вечную иллюзию, реальную только для великого множества невежественных и страдающих существ, которые поодиночке убегают из сумрачной и тягостной юдоли Майи, прекращая тем самым свое индивидуальное существование в ней.