Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – II

Познание нами внешнего мира основывается на полной отделенности от объектов познания; все его механизмы и процессы характеризуются опосредованностью. Мы не отождествляемся не только с внешними объектами, но даже с другими людьми, которые сходны с нами по природе; мы не можем ощутить их существование как свое собственное, не можем знать их и их движения с той же непосредственностью, четкостью и конкретностью, с какой мы знаем – пусть и не в полной мере – себя и свои собственные движения. Но отсутствует не только отождествление, но и непосредственный контакт; наше сознание, наша субстанция, наше сущностное бытие не соприкасаются напрямую с их сознанием, их субстанцией, их сущностным бытием. И только с помощью органов чувств мы как будто бы непосредственно взаимодействуем с ними или воспринимаем их; зрение, слух, осязание, кажется, позволяют войти с объектом в своего рода непосредственный контакт: но это только так кажется, поскольку подлинная конкретность и непосредственность отсутствуют, ибо с помощью органов чувств мы не входим во внутренний или сокровенный контакт с самой вещью, а лишь воспринимаем ее образ или улавливаем нервный импульс или вибрацию, которую она вызвала в нас. И с помощью этих средств мы должны суметь познать ее. Эти средства настолько неэффективны, настолько скудны, что если бы ими всё и ограничивалось, то мы могли бы познать лишь ничтожно малую часть или не познать ничего или нам удалось бы достичь только смутного и отрывочного представления о вещи. Но, к счастью, в игру вступают три интуиции: интуиция чувственного ума, улавливающая то, что пытается донести образ или вибрация, и ставящая между полученной информацией и объектом знак равенства, витальная интуиция, которая через другого рода вибрацию, порожденную чувственным контактом, улавливает энергию или качественный потенциал объекта, и интуиция воспринимающего ума, которая на основании всех этих данных мгновенно формирует верное представление об объекте. Всё, чего недостает при интерпретации созданного таким путем образа, дополняется благодаря вмешательству рассудка или обобщающего ума. Если бы первоначальная трехкомпонентная интуиция была следствием непосредственного контакта или если бы она сводила воедино работу целостной интуитивной ментальности, пользуясь ее прозрениями, то вмешательство рассудка потребовалось бы разве что для обнаружения или добавления данных, не сообщенных или не переданных чувствами: на практике же интуиция, напротив, имеет дело с образом, с записью, сделанной органами чувств, с опосредованными данными и не опирается на непосредственный контакт сознания с объектом. Но поскольку образ или вибрация представляют собой несовершенную, краткую и обобщенную информацию, а сама интуиция ограничена и передается полусознательным посредником, действующим в тусклом свете, интерпретационная конструкция объекта, созданная интуицией, бывает неоднозначной или, по меньшей мере, неполной. Человеку волей-неволей пришлось развивать рассудок, чтобы компенсировать недостатки своего сенсорного аппарата, неадекватность впечатлений своего физического ума и его неумение объективно трактовать получаемую информацию.

По этой причине наше знание о мире превращается в сложную структуру, состоящую из несовершенного образа, полученного органами чувств, его интуитивной интерпретации, осуществленной воспринимающим умом, витальным умом и чувственным умом, и тех недостающих элементов, поправок, дополнительных данных и согласований, которые добавляет рассудок. Но и в этом случае наши познания об окружающем мире несовершенны и ограничены, а наша интерпретация смысла происходящих в нем процессов сомнительна: чтобы как-то компенсировать эту неполноту и добиться определенной объективности, нам приходится призывать на помощь воображение, размышление, прогнозирование, непредвзятое суждение и сравнение, умозаключение, измерение, тестирование, а также Науку, осуществляющую дальнейшее уточнение и расширение чувственных данных. В результате, мы всё равно имеем набор отчасти верных, отчасти сомнительных опосредованно полученных данных, массу значимых образов и умозрительных символов, абстрактных расчетов, гипотез, теорий, обобщений, но вдобавок ко всему – огромный груз сомнений и нескончаемые споры и поиски. Со знанием приходит сила, но поскольку наше знание несовершенно, мы плохо представляем, как правильно применять силу, более того, нам неизвестна цель, на достижение и реализацию которой должно быть направлено использование и приумножение силы и знания. Всё это усугубляется нашим несовершенным знанием о себе, которое пока что остается крайне скудным и явно недостаточным. Мы знаем только свою поверхностную личность, видимое феноменальное «я» и внешнюю природу и не имеем никакого представления о своем истинном «я» и истинном смысле своего существования. Человеку, использующему внешнюю силу и внешние знания, не хватает знания себя и власти над собой, а методам, которыми он пользуется, – мудрости и правильного намерения.