Силы и престолы. Новая история Средних веков

Ворвавшись на Ипподром в то же воскресенье, войска обнаружили внутри десятки тысяч протестующих. Солдаты получили приказ уничтожить бунтовщиков. Это оказалось легко. «Когда же с обоих входов на Ипподром вошли стратилаты, они начали избивать народ: одни бросали стрелы, а другие действовали мечами»[182]. Согласно Прокопию, было взято 2000 пленных и убито 30 000 мирных жителей. Если эти цифры верны, то за один день было уничтожено около 7 % населения Константинополя. Однако даже если они преувеличены, нельзя не согласиться, что это был поистине вопиющий случай, пугающая демонстрация пределов власти Юстиниана и его способности к жестокости. Ипатий, которого бунтовщики провозгласили новым императором, был схвачен и на следующий день убит, а его тело бросили в море. Почти на неделю после этого жизнь в Константинополе замерла, а торговля продолжалась только в продуктовых лавках. Тем временем спасенный от позора Юстиниан разослал в близлежащие города империи известия о своей победе и пообещал заново отстроить Константинополь, сделав его великолепнее прежнего. Он не снискал ничьей приязни, но он выжил.

Чтобы отвлечь подданных от ужасов восстания «Ника», Юстиниан поступил так же, как многие другие диктаторы в истории – решил вернуть славу с помощью строительства.

Одним из самых горьких последствий восстания «Ника» стала утрата Великой церкви, посвященной Святой Софии (Святой Премудрости) – важной достопримечательности империи и центральных районов Константинополя, сосредоточенных вокруг широкой улицы под названием Месе (Средняя улица). Этот район, к которому также относился Ипподром, больше всего пострадал от пожаров, и Юстиниан решил, что его в первую очередь следует отстроить заново. Базилика – прекрасное просторное сооружение с деревянной крышей – имела продолговатую форму и площадь около 5000 кв. м. Во время восстания деревянная крыша оказалась полностью разрушена – церковь, по словам Прокопия, «лежала обращенная в прах и пепел». Однако в пепле скрывались немалые возможности. «Император, – писал Прокопий, – со всем рвением приступил к строительству, не жалея никаких средств; со всей земли он собрал каких только мог мастеров»[183]. Он задумал построить величайшую церковь на свете.

Люди, которых Юстиниан нанял руководить этим проектом, принадлежали к числу лучших умов планеты. Одним из них был Исидор Милетский, знаток геометрии и механики, издатель трудов Архимеда и изобретатель специального устройства для вычерчивания парабол, превозносимый наравне с Евклидом и другими признанными гениями древности. Другим был Анфимий из Тралл, специалист по линзам, призмам и механическим инструментам, родом из удивительно одаренной семьи (его братьями были знаменитый грамматист Метродор, прославленный юрист Олимпий и великие врачи Александр и Диоскор). Современные историки сравнивают совместную работу Исидора и Анфимия с трудами Кристофера Рена и Леонардо да Винчи[184]. Не возьмемся судить, насколько справедливо это сравнение, но результатом сотрудничества византийских зодчих стал несомненный шедевр. Прокопий писал: «Всякий должен был бы прийти в восхищение перед умом императора, потому что для выполнения самых ответственных дел из всех людей он сумел выбрать наиболее подходящих»[185]

. Новый собор Святой Софии, который Исидор и Анфимий возвели за пять лет в 532–537 гг., по праву занимает место в одном ряду с самыми великолепными архитектурными сооружениями всех времен и народов.

Новая базилика словно парила над крышами Константинополя. Она занимала примерно ту же площадь, но если прежняя церковь была длинной и узкой, то новая оказалась почти квадратной в плане и была увенчана потрясающим, непостижимо огромным куполом, затмевающим размерами даже римский Пантеон. По словам Прокопия, большой купол собора Святой Софии настолько изящен, что «как бы витает над всей землей». Его красоту дополняют и оттеняют другие, меньшие по размеру купола, которые смыкаются с ним и образуют чудесное множество внутренних форм, залитых естественным светом, проникающим сквозь расположенные в наилучших местах отверстия. «Все это, сверх всякого вероятия искусно соединенное в высоте, сочетаясь друг с другом, витает в воздухе, опираясь только на ближайшее к себе, а в общем оно представляет замечательную единую гармонию всего творения. Все это не позволяет любующимся этим произведением долго задерживать свой взор на чем-либо одном, но каждая деталь влечет к себе взор и очень легко заставляет переходить от одного к другому», – писал Прокопий.