Sindroma unicuma. Finalizi

Мэл испугался. В лаборатории не отпускал меня ни на секунду, даже когда коротко беседовал со следователем, который на самом деле оказался заместителем начальника Департамента. И к машине вел, крепко обнимая и прижимая. И периодически спрашивал с тревогой: "Хорошо себя чувствуешь? Скажи, если станет хуже". И с озабоченным видом прикоснулся губами ко лбу, после того как еле-еле уговорил лечь на медицинскую каталку.

— Это она кинула crucis[24] и залила замок клеем. И завязала наузы[32] на сумке. И еще что-то сделала… Не упомню всего.

Я замолчала, выдохшись. Вот так, сказав пару фраз, язык устал. В голове вертелись тысячи вопросов, но стоило открыть рот, как меня одолевала растерянность. Вопросы рассыпались,

раскатывались бусинами, и какую взять первой, я не знала.

— Ш-ш, — сказал Мэл, успокаивая. — Потом. Всё остальное потерпит. Главное, ты жива.

У раздвижных дверей госпиталя встречала бригада экстренной медпомощи. Можно подумать, привезли тяжелораненую.

— Нет! Не хочу. — вцепилась в Мэла, когда каталку завезли в холл.

— Все хорошо. Я рядом. — уговаривал он.

Мэл не отходил ни на шаг во время просвечиваний, укалываний, сканирований, считываний и замеров. Мне выделили отдельную палату с окнами на улицу и в больничный коридор, и поставили две внутривенных капельницы.

На меня накатила паника.

— Зачем? Я не больна!

— Отдохни, — сказал Мэл. — Твой мозг перегружен. У тебя шоковое состояние.

— Неправда! Со мной всё в порядке.

— Поспи. Я здесь, рядом, — успокаивал он.

Пальцы разжались, выпуская его руку. Наверное, от моей хватки останутся синяки. Мэл вышел из палаты. Последнее, что запомнилось — как за стеклом он пожимал руку моему отцу и Мелёшнну- старшему.

Проснувшись, я долго не могла понять, где нахожусь. На потолке — солнечная зебра от приоткрытых жалюзи, около кровати — стойка с приборами, в качестве часов — равномерное пиканье. На мне — больничная рубашка, на венах — красные точки от иголок, на запястьях — присоски с проводами. В комнате витал тонкий запах стерильности и лекарств.

Память мгновенно отбросила в события месячной давности. Стационар, реабилитация, стимуляторы… Мне снова назначили лечение? Неужели ухудшение? Регресс в состоянии?

Пиканье убыстрилось, и в палату заглянула медсестра.

— Доброе утро. Как спалось? — осведомилась с улыбкой и, проверив показания аппаратуры, отсоединила датчики.

— Где я? Где Егор?

— В госпитале. Не волнуйтесь. Егор завтракает в столовой. Он скоро подойдет.

— Дайте телефон!

Противное ощущение дежа вю. История повторяется: меня изолировали, опять начались тайны и недомолвки, а Мэл снова исчез.

Медсестра подала сумку:

— Хотите перекусить?

— Нет… не знаю… Да, хочу, — ответила я машинально, набирая сообщение в телефоне: "Ты где?" и, отправив, отругала себя: что за психованная истеричка? Не даю спокойно поесть человеку. Куда подевалась моя смелость? Я бродила ночью по вымершему институту, вместе с деканом и Альриком сбивала летающую нежить, получила обет на крови, пережила потасовку в "Вулкано", а сейчас не могу справиться со страхами.

"Иду" — высветился ответ на экране. Медсестра вышла, дав мне торопливо привести себя в порядок и переодеться, благо кто-то предусмотрительно сложил одежду возле кровати.

Когда вернулся Мэл, я кинулась обниматься, боясь отпустить его, боясь, что он исчезнет. А может, страшилась того, что с головой неладно, и память сыграла со мной плохую шутку, а на самом деле не было месяца в Моццо и совместного проживания с Мэлом. И вообще, реальность — это вымысел, а сознание до снх пор в находится в коме.

— Тише, ты задушишь меня, — улыбался Мэл, но охотно откликнулся на тисканье.

Медсестра принесла поднос с завтраком, и в животе заурчало.

— Твой зверь оголодал, — рассмеялся Мэл.

— Поешь со мной.

— Не отказался бы, но пока ты спала, успел объесться. Рубаха трещит.

Только сейчас я заметила, что Мэл не переоделся. На нем был тот же серый костюм, что и вчера, у тот же черный галстук в красную полоску.

— Где ночевал? — поинтересовалась, усевшись за больничным столиком.

— Здесь же, в госпитале. Заодно сдал в регистратуру медкарту из лечебницы и встал на учет.

— Ездил домой? — спросила я, и в груди потеплело. "Домой" прозвучало по-особенному, с оттенком интимности, какая оывает между близкими людьми.

— Вернемся вместе. Ты проспала до утра. Сегодня нас освободили от занятий. — подмигнул Мэл. — И на работе дали день в свете выявившихся обстоятельств.

— Каких? — замерла я с вилкой в руке.

— Разве не помнишь? Лабораторка по снадобьям…

Точно! Лабораторная работа… Сима, разговор со Штице, охранники — один у выхода, второй — у куба, спиной ко мне. Вспышки заклинаний, непонятный рикошет, истерика девицы, чудовищный поклеп на Ромашевичевского, пропавшее кольцо… Коготь Дьявола! Он таки не появился.

— Его нет! — разглядывала я осиротевший палец. Ни следа, ни намека. — Ты обещал, но оно не вернулось.