Синие цветы I: Анна

– Этот и подобные клубы попадают под Закон о Нравственности, – объясняет он и вдруг начинает смеяться, да так, что у него слезы из глаз выступают. Он аккуратно, чтобы не размазать макияж, стирает их. – Не знаю, что меня так смешит. Столько раз меня тыкали мордой в этот Закон о Нравственности, и каждый раз я ржу как придурок, даже если меня только что как следует отметелили. Но все-таки. Закон о Нравственности. Блядь, им пора ввести Закон о Защите Девственности или вроде того, – он съедает второй кружок лайма. – Они приравняли наши клубы к борделям. Тут, видите ли, неиссякаемый источник разврата. Почему-то обычные клубы, где некоторые расхаживают чуть ли не с ценниками на груди, вертепами не считаются. Таинственное мышление гетеросексуальных чиновников.

– А сюда могут прийти полицейские и всех нас арестовать? – спрашиваю я. Прохладный лайм нагревается в моих ладонях. Я пробую коктейль – он остро-кислый и содержит щедрую порцию алкоголя.

– Нет. Мы платим им за невнимание. Но раньше случались облавы.

– Ужасно, – я вздрагиваю, всматриваясь в танцующих людей. Их движения развязны, бесконтрольны и утрированно нелепы, как кажется мне в тот момент. Потом я привыкну. От тел исходит энергия, потоками, потоками, достигает меня, и я чувствую, как нагревается моя кровь. Впрочем, это может быть результатом выпитого коктейля.

– Светлое было времечко. Тебя хватают и волокут. Ты стискиваешь зубы, напоминая себе, что защищаться нельзя, а потом выслушиваешь о себе всякое дерьмо, позволяешь себя пинать и опять-таки молчишь. Ведь, хотя в полиции очевидно злоупотребляют своими полномочиями, ты знаешь, что у них есть право сообщить причину задержания твоему начальству и родственникам. Натуральный шантаж. Терпение за молчание. Классическая схема.

Я не знаю, что сказать на это. Подобные проблемы бесконечно далеки от меня. Я не чувствую уверенности, что все так, как он говорит. Впрочем, мне в принципе тяжело понять мотивацию человека, избивающего кого-то бесправного для личного удовлетворения. Я спрашиваю:

– Почему они так с вами поступают?

– Потому что мы презираемы. И беззащитны, как они считали. Они облажались, – Науэль улыбается – широко, издевательски, показывая розовые десны.

– Что случилось?

– Во время очередной облавы полицейским дали отпор – нескольких ранили, одного прикончили.

– Ты при этом присутствовал?

– Он рухнул с перерезанной глоткой прямо мне под ноги.

Я холодею от его слов и еще больше – от небрежности, с которой они были произнесены.

– И что ты сделал?