Синие цветы I: Анна

– Конечно, – с ноткой самодовольства соглашается Науэль. – А куда, ты думала, я могу привести тебя? На детский утренник?

– Я никогда не была в клубе, – произношу я почти беззвучно. «Тем более таком».

Он читает по губам.

– Не сомневаюсь.

Я начинаю дрожать. Не знаю, от чего – от волнения или же возбуждения. Ладонь одного мальчика скользит по груди другого, опускается к животу, и я смущенно отворачиваюсь. Девушка, стриженная предельно коротко, аж кожа просвечивает, бросает на меня яркий, хищный взгляд. Науэль и какой-то мужчина здороваются и прижимаются друг к другу в кратком объятии, затем соприкасаются губами, разгоняя мои последние ложные догадки о причинах «необычности» Науэля, которыми я пыталась вытеснить очевидную правду. Я закрываю глаза, и в голове стучит незнакомая песня, которую в будущем мне предстоит запомнить до последней ноты. Ее звучание как будто вобрало в себя цвет и силу клубных прожекторов. Меня качает.

– Пойдем-ка сядем, – решает Науэль.

Он отводит меня к маленьким круглым столикам напротив барной стойки. Я опускаюсь на стул, кладу на стол ладони и замечаю, что пальцы дрожат. Встречаюсь глазами с колючим взглядом Науэля, сидящего напротив.

– Здесь что, все… такие? – спрашиваю я шепотом.

– Многие. Большинство. Но есть и просто нестандартные люди.

Я не уточняю, кого он подразумевает под «нестандартными» людьми.

– Не думала, что в Льеде их так много.

– Сотни. Тысячи.

Чувствуя себя предельно не в своей тарелке, я обращаю печальный взгляд на Науэля, и он реагирует с внезапным раздражением.

– Что ты смотришь на меня так, будто все тут готовы сожрать тебя? Просто люди, всего лишь.

– Я и не говорю, что они не люди, – оправдываюсь я, но глаза Науэля сердито блестят.

За десять минут с Науэлем успевает перездороваться, кажется, половина клуба. Я чувствую такое горькое разочарование, что внутри все жжет. Мне хочется спросить: «И давно ты узнал это про себя? Ты не пытался обратиться за помощью? Я слышала, если постараться, это можно вылечить».

Науэль морщит нос.

– Не смеши меня.

– Что?

– Я не хочу лечиться, и мне не нужно лечиться. Я считаю себя нормальным. Ну, хотя бы в этом отношении.

– Я ничего не говорила.

– Твои мысли очевидны для меня.

– Почему? – глупо спрашиваю я.

Науэль сцепляет пальцы.

– Потому что у вас всех они одинаковые. Различия лишь в степени враждебности.

Мне нужно переварить все это.

– Можно я закурю?

Науэль пожимает плечами.

– Хоть десять сразу.