Синие цветы I: Анна

– Вот, я больше не боюсь крыс! Я могу ударить мяч, если ты хочешь! Могу даже зарезать его!

Крыса извивалась, пытаясь вырваться, и, взвизгнув, я бросила ее на диван, где она приземлилась между стопкой футболок и журналом мод. У Науэля брови поползли на лоб. Он взял крысу и убрал ее в аквариум с леденцами и стеклянными шариками. Секунду он балансировал на грани фальшивого спокойствия и искреннего бешенства, а потом зажмурил глаза и завизжал:

– Микель, убери это животное отсюда!

Мгновенно возникший Микель почему-то проигнорировал крысу, но, схватив за локоть, потащил из комнаты меня.

– Еще лучше, – услышала я ехидный комментарий Науэля, и затем тихий свист брошенного им дротика.

Я пыталась вырваться, но Микель оказался сильным, как молодой бычок, и даже не покачнулся. Только в коридоре он отпустил меня, и, отшатнувшись, я показала в его сторону дрожащим пальцем, исторгая потрясенным шепотом:

– И ты, Микель! – после чего, как безумная, дернула по лестнице, до полутемной гостиной, где смогла наконец остановиться.

Рыжий кот величественно сидел в кресле, как на троне.

– Киса, – умоляюще произнесла я и протянула к нему руку.

Кот угрожающе поднял верхнюю губу и зашипел.

Упав на диван, я закрыла лицо руками.

– Никто не любит меня в этом доме, совсем никто!

Я порыдала некоторое время, но, против обыкновения, слезы не принесли облегчения. Тратя воду понапрасну, я только почувствовала, что во мне все погибает, как растения в засуху. Кот стукнул хвостом по полу, в своем высокомерии напоминая мне хозяина дома. Хватило одной искры гнева, чтобы внутри меня разгорелся пожар. Я не знала, где находится Дьобулус, но настроила на него свои радары, стала неотвратима, как самонаводящаяся ракета.

Тяжелая дверь из темного дерева выглядела очень солидно, но я с моим новорожденным нахальством не постеснялась бы распахнуть ее пинком, если бы не опасение сломать себе ногу. Дьобулус даже головы не поднял, когда я шумно влетела в его мрачный, заставленный стеллажами, кабинет. Сидя за широким столом, он сосредоточенно изучал какие-то бумаги.

– Здравствуйте! – злобно крикнула я и, понимая, что только этим его не пройму, вдруг решительно вспрыгнула на стол. Поистине, ярость преображает людей. Прежде мне о такой ловкости приходилось только мечтать. Усевшись поудобнее и подобрав под себя ноги, я пробурчала: – Вот попробуйте сейчас проигнорировать меня, – я попыталась поймать взгляд Дьобулуса, но тот ускользал, как вода из ладоней.

Дьобулус был одет как всегда элегантно и несколько старомодно, производя впечатление человека из другой эпохи: серый сюртук, шелковый жилет на тон светлее, синий галстук. Только этому высокомерному типу могло прийти в голову расхаживать по собственному дому в галстуке!

– В этот раз я вам все выскажу, кем бы вы ни были – мафиози, иностранцем, богатеем, мне плевать! Хотя зачем я обращаюсь к вам на «вы»? Ты. С чего бы мне придерживаться формальной вежливости после твоего гнусного поведения! – я перевела дыхание. – Так, что я хотела сказать… Ты самый напыщенный, самый самовлюбленный, самый невозможный грубиян, какого я только знала! Да еще женоподобен до смешного, впрочем, эту черту я обычно не ставлю людям в упрек. Да, ты здесь хозяин, но это нисколько не оправдывает такое обращение со мной! Пусть ты меня не звал, как минимум я гость Науэля! С чего вообще ты вообразил, что обладаешь правом унижать меня? Хам, злюка и… и еще раз хам! Я сказала, что думаю, а теперь можешь вышвырнуть меня из своего проклятого дома, если тебе совесть позволяет! – я замолчала, тяжело дыша.

Дьобулус пробормотал что-то по-ровеннски.

– Говори на понятном мне языке! А не то!..

Его глаза смешливо сузились. «А не то – что?»

Со свирепым выражением лица я достала из-под себя пару бумаг и, разорвав, бросила. Они упали на голову и плечи Дьобулуса, как осенние листья. Хотя я еще не растратила свою отчаянную смелость, мне все равно стало немного не по себе, ведь я понятия не имела, что в этих документах. Если что-то важное, то Дьобулус очень рассердится и даже может заковать меня в кандалы и заточить в подвале, где будет держать без хлеба и воды до самой моей смерти, а Науэль и не подумает поинтересоваться, где я, потому что будет очень занят, слушая музыку и разучивая новые карточные фокусы. Я не сомневалась, что Дьобулус способен на что угодно, если только сочтет это достаточно омерзительным.

Губы Дьобулуса подрагивали. «Мне не жить», – успела подумать я, но Дьобулус вдруг сверкнул своим бриллиантом, расплывшись в широченной улыбке.

– Я сказал, не привлекай к нашему маленькому делу мою совесть, она здесь ни при чем.

– А, ты скрыл от нее происходящее, понятно, – взбодрилась я.

Откинувшись на спинку кресла, Дьобулус изящным движением положил ногу на ногу.

– В любом случае я полагал, что меня уже отчитали.

– Кто? – удивилась я.

– Науэль.

– Когда? – еще больше удивилась я.

– Он пришел, размахивая котом.

Вероятно, это случилось сразу после оскорбительного наезда, что я должна уважать себя.

– А, понятно.