Синие цветы I: Анна

– Что ж, это было впечатляюще, но, если ты закончила, мне нужно приступить к оценке нанесенного тобой ущерба, – Дьобулус попытался сдвинуть меня, но я судорожно вцепилась в край стола.

– Еще что-то? – он поднял брови.

– Я жду извинений.

– Это тебя удовлетворит? – Дьобулус едва ли не в открытую смеялся над моим требованием, но, как ни странно, впервые выглядел вполне дружелюбным.

Я насторожилась.

– Ожидание само по себе – нет. Твое извинение… вряд ли, но я считаю его обязательным.

– Правильно, начала наглеть – так уж наглей по максимуму, – фыркнул Дьобулус и сложил пальцы домиком. Вот это маникюр, никто в целом мире не следит за своими руками тщательнее. Как бедняга Микель еще не начал красить губы в такой компании? – Хорошо. Признаюсь: возможно, я оценил тебя неверно и, как следствие, относился к тебе неправильно. Значит, мне следует узнать тебя лучше. Как насчет сходить куда-нибудь и пообщаться?

– Возможно, – я спустила ноги с края стола. – Возможно, я подумаю над твоим предложением – завтра, или послезавтра, или через неделю. А если озвучить мой настрой на данный момент – иди ты в задницу.

Захлопывая дверь, я услышала смех Дьобулуса. Да уж, после стычки с ним мне казалось, что оскорбить Науэля – плевое дело. А с Дьобулуса все мои ругательства скатились, как дождевые капли с гуся, и – запоздало дошло до меня – он так и не извинился. Хотя не рассчитывала же я всерьез, что смогу с ним тягаться? Все же мне стало легче, достаточно для того, чтобы дожить до утра. После череды переживаний я радостно отключилась – едва положив голову на подушку, не успев даже потревожиться о том, какие гадости привидятся мне этой ночью.

Утром я долго лежала в полудреме, не желая вспоминать вчерашний день и встречать сегодняшний, но стоило мне перевернуться с одного бока на другой, как я услышала голос, мгновенно меня пробудивший:

– Доброе утро.

– Что ты здесь делаешь? – зашипела я, высунув лохматую голову из-под одеяла.

– Может быть, охраняю покой твоего сна, – предположил Дьобулус. Он сидел в кресле, поставив локоть на подлокотник, и покачивал ногой, обтянутой безупречно отглаженной брючиной.

– Скорее уж нагоняешь кошмары, – я уползла обратно под одеяло.

– Этой ночью ты не видела ни одного.

– Значит, ты не так всемогущ, как можно подумать.

– Вижу, ты не повеселела к утру.

– Повеселею на твоих похоронах, – пообещала я. Не то чтобы я действительно была зла на него, да и вообще спросонья сложно сердиться, но интуиция подсказывала мне, что некоторое время лучше побыть с Дьобулусом жесткой.

– Ты так неаккуратно разбросала свои вещи. Мне пришлось их сложить.

– Не прикидывайся горничной. Ролевые игры меня не интересуют.

Дьобулус вздохнул.

– Где ты набралась таких шуток?

– Забыл, с кем я общаюсь?

– Ах да, с моим мальчиком кто угодно научится язвить, если не будет растворен заживо прежде. Так что насчет моего приглашения?

Я поняла, что спать дальше мне не дадут и, матюгаясь, поднялась и прошла в ванную. Хождение перед Дьобулусом в нижнем белье меня смущало. С другой стороны, это был лучший способ дать ему понять, что его присутствие меня не напрягает. Мне все равно. Как будто его и нет. Я не боюсь его больше.

– Мне нужно платье, – сказала я с полным ртом зубной пасты. – И я должна выбрать его сама.

– Это не проблема. Поехали.

Я поморщилась.

– Нет настроения для прогулок по магазинам. Давай потом. Когда-нибудь.

Дьобулус испарился, после чего я наивно решила, что он признал поражение. Однако вечером, привлеченная шумом, я с удивлением обнаружила в холле выставку вешалок, которые все продолжали вносить какие-то люди. Довольный собой Дьобулус наблюдал за процессом. Здесь были не только платья, но свитера, шарфы, обувь и даже белье.

– Все твоего размера. Не стесняйся, бери что хочешь. Считай это компенсацией морального вреда. И никаких прогулок по магазинам.

– Ну-ну. А куда мы собираемся-то?

Науэль, задумчиво почесывая покрытые аллергической сыпью руки, спустился с лестницы, увидел наш бутик, выпучил глаза и, развернувшись, пошел обратно – видимо, забыл куда направлялся.

– Что происходит у вас с Дьобулусом? – спросил он позже, когда я вбежала в его комнату. И даже поднял с пластинки иглу проигрывателя, чтобы услышать ответ.

– Мне нужно кое-что, – сгребая со стола косметику, я увидела карандашные отметки на листе с тестовым заданием – Науэль начал его делать. – А, это то, чем ты занимаешься, когда не обращаешь на меня внимания?

– Если я не пошевелюсь, меня отчислят к гребаной матери, – проворчал Науэль. – Зачем тебе тушь и прочее?

Но я уже умчалась к себе. Стоило мне приступить к макияжу, как я услышала голос Науэля сквозь дверь ванной:

– Не злоупотребляй подводкой для глаз.

– Кто бы говорил, моя скромница, – грубо ответила я, снова чувствуя холодное озлобление. – И занеси мне истории болезни. Если ты ни хрена не делаешь, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки, то хоть я займусь.

Спустя десять минут, неожиданно проявив покорность, Науэль вошел в мою комнату со стопкой папок в руках и оторопел.

– Что… ты… Аннаделла, ты собираешься пойти в этом?