Синие цветы I: Анна

– У меня часто бывает отвратное меланхоличное настроение, в котором тянет на унылую мудотень, – Науэль сунул в рот ложку шоколада и взял со стола рамку с фотографией жены Дитрека. – Улыбчивая девушка. Скоро я разрушу ее тихий мирок. Учитывая, во что рано или поздно превратилась бы ее жизнь с этим уродом, она должна быть мне благодарна, – он поставил банку на стол и попытался подтянуть узкие штанины повыше к коленям, но они были словно приклеены к его ногам. – О, эти страх и трепет, захлестывающие меня всякий раз, когда я собираюсь заглянуть под чужую кровать. Там можно найти страшные вещи.

– Скелеты?

– Если бы, – он аккуратно опустился на колени и заглянул под кровать. Извлек что-то и показал мне с тем саркастичным видом, что не сулил Дитреку ничего хорошего. – Вкладыш от жвачки. В ней такое возмутительное количество сахара, что стоматологи требуют снять ее с производства. Нравится только детям до тринадцати. Ну и мне, но со мной это уже клиника.

– У его жены есть игрушка-кролик.

– На вкладыше робот. Его жена предпочла бы серию с куклами, в розовой упаковке.

– Все равно один вкладыш ничего не доказывает.

– В холодильнике пончики с карамелью, – Науэль поднялся на ноги. – Дитрек терпеть не может сладкое, но сами по себе пончики со сроком годности в одни сутки, в то время как его жена вряд ли приедет раньше вечера завтрашнего дня, тоже ничего не доказывают. Он упомянул о девушке, разгуливающей по мне на шпильках, что было несколько неосторожно с его стороны, учитывая, что мне лет шестнадцать в этом ролике, по содержанию откровенно порнографическом. Достать его не сложно, а в Льеде даже легко, но надо знать места. Подобная осведомленность не очень соответствует его же заявлению о грехах, оставленных в прошлом, что, конечно, тоже не доказательство. Хотя зачем мне доказательства? Я не следователь.

Выдвинув ящик стола, Науэль едва глянул на бумаги, лежащие в нем, достал из середины стопки кассету и присвистнул:

– Запись лекции на тему «Осуществление перехода на стандарт ИЗО319. Стандартизация в управленческой деятельности». Очень интересно. Ты решила бы посмотреть?

– Вряд ли.

– Его жена тоже вряд ли. Но ничего, если это покажется мне интересным, я ей посоветую, – Науэль сунул кассету в видеомагнитофон, включил телевизор и присел на край кровати. – Посмотрим-посмотрим.

На прояснившемся экране возникло чье-то скучное одутловатое лицо. Науэль притянул к себе банку с шоколадом и нежно прижал ее к сердцу.

– Надо же, действительно лекция, – он отключил звук. – Пока, во всяком случае. Аннаделла, подожди меня в гостиной.

– Но…

– Аннаделла, – повторил он ровно.

Я вышла в гостиную и села на диван. Фиерс пела о ненависти, но в ее голосе проступала нежность, обесценивая это слово, лишая его смысла. Главным моим желанием было убраться отсюда подальше. Я подумала о жене Дитрека, и мне стало ее жалко.

– На концертах от избытка чувств она рычит, как львица, – сказал Науэль, возникая поблизости. – Восхитительная женщина. Последняя из настоящих див. Все эти глупые девочки уже не то.

– Ты о Фиерс?

– Не о Дитреке же, – он успел уничтожить полбанки шоколадной пасты.

– Тебе понравилась лекция?

– Скука смертная. Ничего нового.

– Ты же смотрел без звука.

– Мне хватило видео – я обладаю глубокими знаниями по данному вопросу. А вот жену Дитрека ждет множество открытий, – Науэль сел возле телефона и пробежался кончиками пальцев по кнопкам. – Современная штука. Дитрек догадался очистить память, чтобы кнопка соединения по последнему номеру не действовала, но, как всегда бывает, прокололся на ерунде. Хотя это и не удивительно. Он привык к сигналам клавиш и перестал их замечать, а они идут по нарастающей, как в гамме. Ну а я обращаю внимание на все, что напоминает мелодию. Четырнадцать лет прикован к системе жизнеобеспечения, – он имел в виду свой плеер. Науэль набрал номер и сбросил. – Нет, не то, – набрал снова и прижал трубку к уху.

«Я не хочу тебя любить, – пела Фиерс. – Ты разбил мне сердце».

Дожидаясь соединения, Науэль тихо мурлыкал, подпевая ей. Когда он заговорил, его голос зазвучал ниже и старше обычного:

– Здравствуйте. Я отец друга вашего сына. Да-да, отец Нивеля. Вынужден сообщить вам, что, как я недавно обнаружил, их совместные игры далеко не безобидны. Пока что речь идет только о незаконном проникновении, и им повезло, что они не были пойманы, но кто знает, чем все кончится в следующий раз. Объясните ему, что, если это продолжится, у кого-то могут возникнуть проблемы с полицией. Подробности вам лучше узнать у вашего сына. Прошу вас передать ему, что я считаю необходимым прекратить его общение с Нивелем, так как они скверно влияют друг на друга, и что с этого дня Нивель находится под моим строгим контролем. Не расстраивайтесь, просто поговорите с сыном. Всего хорошего, до свидания, – Науэль положил трубку.

– Почему ты не сказал ей правду? – спросила я.

– Не уверен, кого я утоплю этой правдой глубже – Дитрека или этого мальчика. Оставляю последнему прозра-а-а-чный намек и возможность выкрутиться.

– А если его мать решит позвонить настоящему отцу этого Нивеля?