Системная семейная терапия субличностей

ей, всегда существует риск увлечься содержанием слов клиентов и оставить без внимания сам коммуникативный паттерн. Точно так же мы можем отмечать мысли, приходящие в голову, но вряд ли скажем, к текстам какой из раз за разом пытающихся внутри нас договориться сторон они относятся. Мы способны одновременно поддерживать несколько таких своеобразных «диалогов». Более того, внутреннее «общение» может происходить на разных «языках», где вместо слов очень специфические личные образы и телесные ощущения.

В попытках применить эти идеи я столкнулся с удивительным явлением — люди очень легко осознают внутренние личности в себе, если их попросить на этом сосредоточиться. Это, похоже, верно для многих из нас; стоит нам выйти за пределы принятого в культуре образа себя как неразделенных, единых индивидов, концепция множественности становится интуитивно понятной и подходящей. Становится понятно и то, что насколько сложна и многогранна наша жизнь, настолько же многое нам приходится думать и делать одновременно; идея нескольких специализированных «умов», обладающих определенной степенью самостоятельности и взаимосвязанных для того, чтобы обеспечить одновременную активность.

Также множественность хорошо объясняет многие психологические феномены такие, как «спонтанное вдохновение» в творческом процессе, когда ответ на вопрос или оригинальное решение приходят в голову посреди ночи «из ниоткуда». Или, например, неожиданные перемены в человеке, с которыми сталкивался или которые наблюдал каждый из нас будь то религиозное обращение, влюбленность, или, наоборот, конец романа, состояние измененного сознания в одурманенном состоянии, и, наконец, расстройство множественной личности. Тут дело не только в неожиданных скачкообразных сменах групп эмоций или идей при этом меняется взгляд на мир, со всеми вытекающими из этого переменами в ценностях, интересах, убеждениях и чувствах. Парадигма множественности позволяет объяснить встревоженным родственникам, почему это пациент, за которого они переживают, иногда «будто сам не свой».

ЧАСТИ ЛИЧНОСТИ

Возникает вопрос как называть эти внутренние сущности. В разных подходах их называли субличностями, суб-самостями, внутренними персонажами, архетипами, комплексами, интериоризированными объектами, эго-состояниями или голосами (об этом уже было сказано в главе 1). Я

уверен, что вне зависимости от того, какой термин используется в формальной теории, на практике следует называть их тем словом, которое удобнее и понятнее всего клиенту. Я остановился на термине часть именно его люди используют чаще всего при описании внутреннего конфликта: «Часть меня боится, а часть говорит “Ну давай!”». Хотя этот термин далек от идеала — во-первых, из-за механистических коннотаций, во-вторых, потому что не производит должного впечатления на тех, кто предпочитает «профессиональную» лексику, но на практике он оказался очень полезным.

Некоторым клиентам слово «часть» не подходит; в этом случае мы оставляем за читателем подбор подходящей замены. Мне случалось заменять слово «часть» словами «аспект», «мысль», «характер», «чувство», «место» и «человек». Однако для большинства лучше всего подходила именно «часть».

Краткий Оксфордский словарь английского языка (The Compact Edition of the Oxford English Dictionary, 1971)

содержит загадочное определение слова «часть», которое позволяет такое использование; «Личное качество или свойство, врожденное или приобретенное, особ, интеллектуальное (как составляющая чьего-либо ума или характера) (с. 2084). В пьесе «Много шума из ничего» Шекспира Бенедикт спрашивает Беатриче «За которую из моих дурных частей ты меня полюбила?», а Бен Джонсон в 1598 обращается к «джентльмену... имеющему прекрасные добрые части».

Есть и подходящее упоминание в Библии; «иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы рассечены на части». (Иез 37:11). У меня были достойные предшественники.

В этой книге я использую термин «часть», когда речь идет о субличности. Часть это не временное эмоциональное состояние или привычный способ мышления. Нет, это отдельная, автономная ментальная система, обладающая индивидуальным диапазоном эмоций, способов выражаться, набором способностей, стремлений и образом мира. Другими словами, это как если бы каждый из нас имел внутри целое сообщество людей разного возраста, с разными интересами, талантами и темпераментами. В этом смысле у каждого из нас есть субличности, хотя лишь немногие из нас страдают расстройством множественной личности. С этой точки зрения пациенты с РМЛ – это люди, травмированные так тяжело, что их части оказались поляризованы до степени полной изоляции друг от друга.

ЧАСТИ КАК ВНУТРЕННИЕ ЛЮДИ