Сюжет Бабеля

Потому определение «русско-еврейская», хоть и прижилось в головах, но смысла не имеет.

А тогда извольте отвечать на главный вопрос: еврейский ли писатель Бабель?

«Перейдем от общих рассуждений к конкретным примерам. Ярче всего еврейская тема у Бабеля звучит в “Конармии”. Именно в ней (а не в экзотических “Одесских рассказах”) Бабель показывает широкую панораму еврейской жизни в ключевых для восточноевропейского еврейства регионах, на Волыни и в Галиции. Итак, как же выглядят местечковые, то есть “народные”, “исконные”, евреи в прозе Бабеля? <...>

Для еврейской темы и для структуры всей “Конармии” как книги в целом очень важен самый маленький и, на первый взгляд, самый “еврейский” рассказ в ней - “Кладбище в Козине”. Это поэтическое описание еврейского кладбища играет очень важную роль: оно призвано дать читателю эпическую перспективу, поставить казацкое нашествие Гражданской войны в один ряд с казацкими войнами XVII века.

Отправляясь в первый раз в путешествие по Юго-Западному краю, о старых еврейских кладбищах я судил, в первую очередь, по “Кладбищу в Козине” <...>.

Если исходить из того, что художественная проза (тем более, такая как у Бабеля: рассказы, стилизованные под очерки, основанные на дневниковых записях), <...> имеет какое-то отношение к реальности, то “Кладбище в Козине”, как я быстро понял, ни к какой реальности никакого отношения не имело. Вообще не имело! Совсем никакого!

Рассказ состоит из двух частей: описания надгробий и текста эпитафии. Нет на белом свете таких надгробий и таких эпитафий тоже нет! <...>

Изображения раввинов на надгробиях? Раввин краковский и пражский, покоящийся в заштатном местечке? (Кстати, сама эта формула, сконструированная по модели “митрополит Петербургский и Ладожский”, достаточно нелепа.) Уста Еговы? Этот текст не может быть ориентирован на еврейского читателя, как не может быть ориентировано на русского читателя описание православного кладбища, украшенного шестиконечными звездами и полумесяцами. <...>

Всякий писатель имеет право на вымысел, но то, к чему прибегает Бабель в “Конармии”, трудно назвать вымыслом, фантазией, мистификацией, даже “ложь” выглядит здесь слишком громоздким словом. Уклонение от реальности носит настолько, на первый взгляд, художественно немотивированный характер, что его хочется назвать детским словом “вранье”»{100}.

Что тут возразить? Скажем, по поводу полумесяца и шестиконечной звезды в православном обиходе? Разве что напомнить о полумесяце на православном кресте (в Византии для него существовало специальное слово: цата) и о масонах, метивших щитом Давида все, чего касались их руки, — от зданий до надгробий...

Поэтому от мнений о рассказе обратимся к самому рассказу. До того, как попасть в книгу «Конармия» (1926), он был напечатан дважды — в «Известиях Одесского губисполкома» (1923. № 967. 23.02. С. 6) и в московском журнале «Прожектор» (1923. № 21. С. 14). Текст приводится по первой публикации с указанием всех последующих разночтений{101}.

Кладбище в Козине

Кладбище в еврейском местечке -{102} Ассирия и таинственное тление Востока на поросших бурьяном волынских полях.

Обточенные серые камни с трехсотлетними письменами. Грубое тиснение горельефов{103}, высеченных на обломках{104} гранита{105}. Изображение рыбы и овцы над мертвой человеческой головой. Изображения раввинов в меховых шапках, подпоясанных{106} ремнем на узких чреслах. И под безглазыми лицами -{107} волнистая каменная линия завитых бород.

{108}

В стороне,{109} под дубом, разможженным{110} молнией,{111} стоит склеп рабби Азриила, убитого казаками Богдана Хмельницкого. Четыре поколения лежат в этой усыпальнице, нищей, как жилище водоноса. И{112} зазеленевшие скрижали поют о них витиевато, как молитва{113} бедуина:

{114}...{115}Азриил, сын Анании, уста Еговы.

Илия, сын Азриила -{116} мозг, вступивший в единоборство с забвением.

Вольф, сын Илии -{117} принц, похищенный у Торы на девятнадцатой весне.

Иуда, сын Вольфа, раввин краковский и пражский.

О,{118} смерть, о,{119} корыстолюбец, о{120} жадный вор, отчего ты не пожалел нас хотя-бы{121} однажды...{122} {123}

16.7.20.{124}

А критик приводит еще и цитату из бабелевского дневника:

«Кладбище, разрушенный домик рабби Азраила, три поколения, памятник под выросшим над ним деревом, эти старые камни, все одинаковой формы, одного содержания <...>

Новое и старое кладбище - местечку 400 лет»{125}.

Так что прав критик: не было на козинском кладбище надгробий с человеческими изображениями. И Бабель сочиняет нечто неподобное!

Зачем?

Если думать, что цель литературы описать словами видимое глазами, ответа нет. Но можно ведь думать, что у литературы задачи иные. Например, описывать словами то, что глазу недоступно...

Вчитаемся:

«И под безглазыми лицами - волнистая каменная линия

завитых бород».

Но ведь еврейские раввины бороду не завивали!

Вернемся к началу:

«Ассирия и таинственное тление Востока на поросших бурьяном ВОЛЫНСКИХ полях».