Сказание о добром рыцаре Йосипе

   За пинтой пива судья подсказал только один выход – найти священника, который согласится взять Айрис на поруки, окрестить ее и провести обряд изгнания бесов; после этого ее могли бы поместить в какой-то женский монастырь, где она проживет до конца своих дней. Однако, все женские монастыри управляются столицей, а, следовательно, жизнь девушки в любом случае зависит от решения инквизитора. В сложившейся политической и общественной обстановке чудес ждать не приходилось. Церковь, подстегиваемая толпой черни, каждую неделю отправляла все больше ведьм на сожжение. На улицах то и дело зажигались костры, над которыми разносились нечеловеческие крики. И чем ближе подбиралась к городам чума, тем яростнее и безжалостнее становились инквизиторы. Почти никому не удавалось уцелеть после застенок пыточных комнат.

   Вместе с судьей Йосип составил ходатайство и отправил письмо Его святейшеству. Затем он решил разыскать монастырь святой Елизаветы и встретиться со своей сестрой Магдаленой, дабы узнать о том, к кому из влиятельных мира сего следует обратиться за решением этого вопроса.

   Путь до монастыря был неблизким. К тому же, стоял август месяц: ночью спать можно было прямо на траве, а вот день был чудовищно знойным. Молодой конь, резвый и статный, все время норовил перейти на галоп, и сильно выматывался за день. Йосип выбирал лесистую тропу, чтобы не одуреть от жары. Дорога была утомительной, часто приходилось спешиваться, чтобы не выколоть себе глаза густыми ветками лесных зарослей.

   В итоге путь к женскому монастырю святой Елизаветы занял без малого три дня. У ворот рыцаря встретили две монахини, которые сперва сильно воспротивились прибытию молодого мужчины в женскую обитель; однако рыцарь, как мог, задобрил монахинь, сделав щедрое пожертвование, и, в конце- концов, добился свидания с сестрой, что строго запрещалось правилами.

   Йосипу пришлось надеть какой-то удивительный плащ, который был больше похож на балдахин с кровати. После этого его провели по коридорам, где все двери был плотно закрыты, к маленькой келье. Там ему было велено ждать и не выходить в коридор. Через полчаса молчаливая монашка принесла Йосипу молока и хлеба, и вышла, не говоря ни слова.

   Оказавшись в помещении с настоящей кроватью, Йосип немедленно лег и заснул. Ему приснился удивительный сон: замок в горах, где паслись стада белых, как облако, овец и маленький деревянный дом. Йосип открыл этот дом, и увидел Айрис, стоящую возле окна. У нее были прекрасные длинные волосы, и на ней было подвенечное платье. Она протянула к нему руки, и рыцарь взял их, любуясь точеным профилем, тонкой талией, сияющими глазами. Как только рыцарь притянул девушку к себе, Айрис исчезла, и вместо нее он увидел старуху. Йосип отстранился от ведьмы, но вдруг узнал ее – это была цыганка, подарившая ему оберег от разбойников.

– Найди меня, – сказала цыганка, – только я смогу тебе помочь.

– Где Айрис? Где моя жена? – закричал рыцарь.

– Твоя жена вот, – и цыганка показала рыцарю видение, где он увидел свою невесту Альмину, дочь князя Полока, – Ты сам дал согласие. Айрис больше не будет.

– Я хочу видеть Айрис, – заорал рыцарь и тряхнул цыганку за плечи, – где она?

   Цыганка исчезла, и дом неожиданно загорелся. Рыцарь вышел на улицу, и тут услышал, как внутри дома кричит Айрис. Он хотел зайти внутрь горящего здания, но будто окаменел. По его телу струился холодный пот, крики сводили его с ума. Рыцарь проснулся.

   Крики были вполне реальными. Где-то внизу, пронзительно и громко, вопила женщина. Крики то переходили в стоны, то утихали, а потом вдруг возобновлялись. Йосип сел и умылся, раздумывая, что значат эти чудовищные вопли. На миг ему показалось, что монашки сами проводят инквизицию над какой-то несчастной, обвиненной в колдовстве, но неожиданно раздавшийся детский плач прояснил ситуацию.

   Спустя полчаса в келью вошла его сестра Магдалена, уставшая и бледная. Йосип заключил ее в объятия.

   Магдалена поведала о том, что в монастырь часто привозят тех знатных женщин, которые носят незаконных детей. Все они доставлялись сюда на ранних сроках беременности, чтобы никто не узнал об их позоре; после родов участь новорожденных определялась монахинями. Матери почти никогда не забирали детей; разве что в исключительных случаях. Иногда, впрочем, роженицы принимали постриг, и тогда могли видеться со своими детьми, пока тех не увозили в приют. При монастыре всегда жили кормилицы. Что происходило с детьми за пределами монастыря, никто не знал.

   Йосип помрачнел, узнав о такой стороне высшего общества; впрочем, он уже перестал удивляться фальшивости и надменности манер тех, кто управлял миром. Словно бы в подтверждение этому ему, был вручен свиток, доставленный в монастырь ранним утром, еще до его приезда.

   Йосип повертел письмо в руках, затем понюхал. Пока сестра разводила огонь в очаге, Йосип открыл пахнущий эфиром и скрепленный гербовой печатью свиток. Ровные строчки, выведенные мастером каллиграфии, были сдержаны, но полны гнева.