Сказки со дна озера

Вот идут ещё день и другой. Наконец, вышли из леса. Тропа перед ними вьётся в холмах, а за холмами горы встают грядой. Слышат: неподалёку вода играет, девичья песня ему вторит. Чир и говорит Шушанке:

– Ты спрячься здесь, а я подойду ближе, посмотрю, хороша ли та вода.

Послушалась Шушанка и спряталась, а Чир вышел к ручью. Бежит вода, сверкает на солнце, каждый камень на дне видно. Рядом девушка, кувшин подставляет ручью и поёт совсем как варакушка. Заслушался Чир, близко подошёл – девушка его и увидела. Но не испугалась водяного, а рукой поманила, как старого знакомца.

– Спасибо, что помог мне, Чир-дружочек, – говорит она, блестит на груди знакомое монисто. – Теперь я тебе помогу.

Протянула ему кувшин, полный чистой воды. Глотнул Чир – вмиг вся зелень с него сошла, папорот отвалился. Стал он вновь юношей, красивым да статным, а жизнь свою болотную позабыл. Тогда взяла его девушка под руку, увела в свою деревню, и зажили они душа в душу.

Долго ждала Чира Шушанка – не дождалась. Сама вышла к ручью, а там и нет никого, только трава болотная на камнях лежит. Запричитала Шушанка: как же я теперь буду одна-одинёшенька? Села на камень плакать – наплакала целое болото. Погиб в том болоте ручей, а мавка и не заметила. А как выплакала все слёзы, огляделась с досадой:

– Ну и глупа была варакушка! Вот смотрю на мир – и что ж? Кругом одно болото.

Шила-на-гиг

Если бы кто спросил Шилу-на-гиг, который год она живёт на земле, старуха вряд ли смогла бы ответить. Лета сменялись зимами, дожди – солнцем, а дни – ночами. Шила-на-гиг коротала свой долгий век в ветхой избе посреди озера. К дому вела одна дорога: заросшая лесная тропа да дощатый помост на четырёх сваях. По весне, напившись талой воды вдоволь, озеро скрывало его, подтапливало избу, лизало пятки Шиле-на-гиг. Месяц, тонкий обрезок ногтя, трижды наливался плодом снежноягодника и трижды опадал, прежде чем сходила озёрная вода. Оттого, говорят, у старухи перепонки наросли меж пальцев, а тело всё мхом покрылось.

В одну из холодных осенних ночей Шила-на-гиг вышла из избы и выплеснула ушат помоев в мягкую траву озёрного берега:

– Вот вам, гостюшки, под ноженьки, пошли прочь с моей дороженьки. Слово моё крепко, слово твёрдо, как хвост у чёрта. Трава заплетёт, хлябь засосёт, нет ко мне пути – ни проехать, ни пройти.

Задрав юбки, припадая на одну ногу, посолонь оббежала ветхий домишко, хлюпая в земляном месиве. На мостках вытоптала грязными пятками обережную печать:

– Потяни, сыра земля, захолоди, черна вода, не дойди, человечья дочь, – прочь с глаз моих, прочь!

Пошарив по двери и окнам, разбухшим от сырости, нащупала старые охранные метки, и, вдавливая в дерево толстый ноготь, подновила. Вот и всё на том. Выдохнув, наконец успокоилась, упала без сил на валун и стала ждать.

Вот ступает из лесу девчушка, в простой рубахе, в белом платке и с корзинкой. Шила-на-гиг поводит кривым носом, чует: дымом да молоком пропахшая, неопасная. Знать, пошла по грибы да и набрела на заповедное озеро. И не видит же, безглазая, ничегошеньки – ни мосточка, ни домочка, ни самой Шилы-на-гиг.

Сидит старуха на валуне, одна нога выше головы, другая на сторону, следит за чужачкой, глаз не спускает. Ждёт, когда та уйдёт подобру-поздорову. А девчушка – вот егоза! – на помост вскочила да бегом-бегом, прямо к избушке. Гнилые доски под ней даже не скрипнули, обережную печать проскочила – ног не замарала. Испугалась тут Шила-на-гиг. Виданное ли дело: человечье дитя – а зрячая, и преграда нипочём, и старуха у неё как на ладони. Метнулась она в дом, девчушка – за ней. Под кров проскочила, и обереги не остановили.

Огляделась гостья – страшно! Изба у Шилы-на-гиг чёрная да сырая, стужа из подпола хватает за ноги, с крыши прелая солома потихоньку сыплется, на озере лягвы заходятся криком. Сама хозяйка шарит в печи кочергой, ворочает угли. Скрипит через плечо:

– Грибов-то много набрала?

– Ой, много, бабушка, – отвечает девчушка. – Все руки оттянула.

– А раз так, неси сюда, вечерять будем.

Высыпала она всю корзину на стол и взялась за работу. Каждый гриб осмотрела, от земли и травы почистила. Глянула Шила-на-гиг – все белые, крепкие, без червей. Сама нашла или помогал кто? Поджала губы старуха: свалилась же на голову глазастая!

Пока она раздувала угли да подкидывала дров, гостья нарезала грибы, залила дождевой водой из кадки, заправила травами да кореньями, и вышла такая похлёбка, вкуснее которой Шила-на-гиг давненько не едала. Поели на славу, и старуха принялась расспрашивать: кто такая, откуда, как вышла к озеру?

Девчушка и отвечает:

– Пошла с сестрицами в лес, они сначала аукали, потом перестали. Только к полудню поняла, что отбилась. Бродила по лесу весь день, а обратную дорогу так и не нашла. На счастье, повстречался мне лесной дедушка – до того потешный! Сам маленький, а ручищи большие и борода лопатой. Он и подсказал, как выйти к избушке на озере, даже проводил немного. И наказал тебя, бабушка, не страшиться: сперва накормить, а после оберег просить.

Пожевала Шила-на-гиг губами, крепко задумалась. Говорит: