Сказки со дна озера

А делают так: сперва светом гнилушек завлекут в трясину, сами же сидят в ней тихонько, только макушки торчат. Человек идёт за огнями, шагает с кочки на кочку. По головам, значит, мавкиным, всё дальше и дальше уходит в болото. Вдруг кочка провалится под ногой – тут уж держись! Накинутся, опутают, сердце сдавят в лапах и утянут под воду. Чуть хлебнёшь болотной воды – назад дороги нет. Зелень под кожей заиграет, плеснёт в глаза, диким папоротом обовьёт голову. Если девушка попадётся, мавкой станет, если юноша – водяным. Хорошо живут болотные: век у них долгий, мох с каждым годом всё мягче, о прошлом и не вспоминают.

Чир был водяным, таким же, как другие. Вёсны танцевал, лета пел, зимы крепко спал подо льдом со своей мавкой Шушанкой. Однажды нашёл он на болоте птичку варакушку. Сама серенькая, на грудке как будто монисто – и крыло ранено. Нехорошо, подумал Чир, когда со своего пути сбиваешься. Взялся выхаживать варакушку, а она пела ему песни о большом мире: о горах и реках, о полях и городах да обо всём, что в дальних странах делается.

– Как огромен и красив мир! – восхищался Чир. – Вот бы самому поглядеть.

А Шушанка только посмеивалась над песнями варакушки:

– Сказки! Всем известно, что горы – это большие моховые кочки, реки – всего-навсего бегущая трясина, а людские городища – ветки да кучи грязи. Кругом одно болото.

Однажды нашли болотные глубокий овраг к западу от трясины. Какое замечательное место, подумали они, здесь мы заживём лучше прежнего. Вскоре затопили и заболотили, а потом пели и плясали, довольные новосельем. Но тут посреди оврага вспенилась чёрная вода, пошла пузырями – и выпросталась на свет громадная туша. Присмотрелись: никак медвежья? Стало быть, залили берлогу, а хозяин в ней издох давно. Плавает туша, не тонет – и смердит страшно! Судили да рядили болотные, как с напастью разобраться, но ничего путного не придумали. Взяли да и вытолкнули тушу на берег: авось само как-нибудь рассосётся.

Вновь зажили беззаботно, не ведая тревог, да только принесла варакушка вести: мишка весь грибницей зарос, да не простой, а синющей. Поначалу её, конечно, на смех подняли. Но варакушка твердила своё: всю калину уже плесенью побило, кукушкин лён сгноило. Призадумались болотные – ну, айда проверять. Пришли на край. Ба! Берег от грибницы синий-синий, а посреди туша лежит себе, полёживает, плесенью расцветает. Но для болотных грибница – дело привычное. Синяя, так что ж? И рыжая бывает, и красная. Попеняли болтушке, что развела канитель на пустом месте, и забыли.

А грибница в считаные дни покрыла добрую часть болота. Ощетинились синим пухом деревца и кочки, берега лазурью оделись. Даже вода поголубела. Птицы всполошились, вмиг встали на крыло – только их и видели. Гады болотные, кто ползком, кто скоком, все разбежались. А мавкам с водяными куда от родной трясины деться?

Поначалу струхнули, конечно. Потом видят: вроде никто не помер. Значит, безобидная, решили они, и давай гулять пуще прежнего. Только один за другим начали плесневеть. Сперва понемногу, тихой сапой: у кого рука распушится, у кого спина зацветёт. Чем только ни скребли грибницу, чем ни тёрли – без толку. Вскоре привыкли к плесени, будто она тут веки вечные царила. Даже хвастались, у кого синее, а у кого кудлатей наросло. Прочно впилась в них грибница, иным и до самого умишка добралась. Ходили такие с синими макушками, плесень нахваливали, а на оставшихся зелёных поглядывали уж вовсе не добро.

И стало болото совсем другим. Вся живность в нём повывелась, одни переродки остались, и были они вполне довольны новым укладом. Только Чир и Шушанка ещё сохранили разум, потому что прятались в тихой заводи.

Вот прилетела к Чиру варакушка и говорит:

– Я возвращаюсь к родным, и ты спасайся, если не хочешь плесень на макушке.

– Милая варакушка, и рад бы спастись, – отвечает ей Чир, – да Шушанка никак не может родное болото бросить.

– Оно ей такое же родное, как эта грибница. Забыли вы, болотные, как в людях жили! Ну, ничего. От чистой воды вспомните.

– Где же взять нам чистой воды, варакушка? Старые мавки поучали, что кругом одно болото да моховые кочки.

– С такими мыслями ты трясину из себя ни в жизнь не выгонишь, – свистнула варакушка и была такова, только монисто сверкнуло на грудке.

Обнял Чир безутешную Шушанку:

– Старухи говорят одно, варакушка иное. Давай не слушать никого. Посмотрим на мир своими глазами.

Вот вышли они из трясины на твёрдую землю и в путь отправились. Идут лесом день и другой – повстречали большую лужу: вода в ней мутная, гнильём пахнет.

– Ох, как пить хочется, – говорит Шушанка.

– Потерпи, – отвечает ей Чир. – Найдём получше.

Идут дальше, день и другой, – посветлел лес. Стоит на пути заброшенный колодец. Взялся Чир за ворот и поднял ведро, полное воды. Прозрачна та вода, только запах едучий.

– Совсем меня жажда замучила! – жалуется Шушанка.

– Потерпи, – отвечает ей Чир. – Найдём получше.