Скрещение судеб

11. IX–41

Митя, дружище!

Я пишу тебе, чтобы сообщить, что моя мать покончила с собой – повесилась 31-го августа. У меня нет желания распространяться об этом: что сделано – то сделано. Все, что я могу тебе сказать по этому поводу, – это то, что она правильно поступила: у нее было достаточно поводов, и это было лучшим выходом из положения, и я полностью одобряю ее поступок.

После кошмарного пути я очутился в Чистополе, где находится много эвакуированных семейств писателей. Прожив некоторое время у Асеева и продав все оставшееся от матери имущество (примерно на 2000 рублей), я решил, несмотря на бомбежки и все прочее, отправиться в Москву. Я закончил все свои дела, добыл пропуск и подготовился к отъезду на этот раз по воде до Горького, но тут директор литфондовского Детдома мне сообщила[134], что на мое имя пришла телеграмма из Московского литфонда о зачислении меня в писательский Детдом, где содержатся дети всех возрастов и где я могу жить на полном пансионе, где меня будут «кормить, мыть и укладывать спать», а главное, я буду учиться в 9-м классе в школе вместе с другими писательскими детьми. И, обдумав все это, я решил остаться главным образом из-за школы, которую я здесь могу посещать, а в Москве «кто знает»?

Это решение мне стоило немалых усилий. Мне ужасно хотелось увидеть тебя, с тобой поговорить, увидеть Москву и Мулю – но всем этим я хладнокровно пожертвовал. Кроме того, я уверен, что на моем месте ты бы тоже остался.

Теперь мне хочется, чтобы ты знал следующее: какими бы ни были грядущие события, настанет день, когда я вернусь в Москву. На это будут направлены все мои усилия. Кроме того, вернется в Москву и весь Детдом (есть толк и от этих «детей знаменитостей»). И в этом случае я вернусь в Москву. Со своей стороны приложи все усилия, чтобы остаться в Москве, и в таком случае мы всенепременно встретимся.

Я тебя очень прошу послать в Чистополь телеграмму с сообщением, где ты живешь. Мне чрезвычайно важно не потерять тебя из виду. Очень тебя прошу. А сейчас хочу сказать тебе до свидания, старина. Что бы ни случилось, все будет хорошо, и мы встретимся. Надеюсь, и на нашей улице будет праздник!

Жму твою лапу.

Твой друг Мур.

P.S. He пиши писем – они слишком долго идут.

Адрес: Татарская АССР, гор. Чистополь,

Почта – до востребования.

Эфрону Г.С.

Я знаю, на некоторых эти письма могут произвести удручающее впечатление – так писать о гибели матери, и о такой трагической гибели! Так холодно, рассудительно! Ни отчаяния, ни слез, ни горя, просто констатация факта: «Что сделано – то сделано», «Я ее вполне понимаю и оправдываю…» И все. И тут же о себе, о стирке, о глажке, о продаже вещей, ее вещей… Какая черствость, какой эгоизм!