Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний

Даже студенты, не выходившие на сцену, помогали своим товарищам, как могли. Действие пьесы происходило в доме рядом с аэродромом. Найти запись шума авиационных моторов ребята не смогли, и тогда на выручку постановщику А.М. Кареву пришел не занятый в этом спектакле Слава Невинный. Он придумал трюк, который своей простотой и гениальностью потряс меня. Никто из зрителей не догадывался, что натуральный гул турбовинтовых моторов создает Слава при помощи студийного рояля, стоящего за кулисами. Пальцами он нажимал на клавиши самого нижнего регистра, создавая абсолютную иллюзию пролетающих над головами тяжелых бомбардировщиков. Голь на выдумки хитра! При этом Слава как настоящий художник импровизировал, и звуки взлетающего и садящегося самолета у него отличались друг от друга. Невинный никому не доверял этой ответственной работы и был полноправным участником каждого спектакля, хотя на сцене так ни разу не появился.

На примере этого курса я понял, что такое «сверхзадача» и какой поразительный эффект возникает, когда все и все на сцене подчинены осуществлению этой сверхзадачи в каждую секунду сценического времени. Мы учились не только у своих педагогов, но и у старшекурсников тоже.

Третий курс под руководством П.В. Массальского тоже был богат яркими актерскими индивидуальностями. Имена говорят сами за себя: Марина Добровольская, Гена Ялович, Валя Буров, Леночка Ситко, Валя Попов, Гена Портер, Роман Вильдан, Валя Никулин и конечно же самый знаменитый впоследствии студент этого курса Володя Высоцкий.

Один из дипломных спектаклей этого курса до сих пор сохранился в моей памяти – «На дне» М. Горького. Пройдет всего семь лет, и на сцене Художественного театра я сам буду играть Актера в знаменитом спектакле К.С. Станиславского. Эта роль станет моей самой любимой на долгие годы. С 1966 года и до тех пор, пока спектакль не снимут с репертуара, я сыграю ее больше двухсот раз. А в дипломном спектакле Школы-студии, поставленном П.В. Массальским, Актера играл Никулин, и играл замечательно. Я вообще считаю, что Валя – недооцененный артист. Он обладал уникальной индивидуальностью. Бывало, подойдет, положит руку тебе на плечо и эдак многозначительно, словно от того, что ты скажешь, зависит его дальнейшая судьба, спросит: «Ну что, старичок?..» А услышав в ответ такое же многозначительное: «Ничего, старичок…» – покачает головой и отойдет от тебя с таким видом, будто только что выяснил для себя что-то очень значительное, жизненно важное. Совсем как у Гоголя в «Ревизоре»: «Бывало, спросишь его: „Ну, что, брат Пушкин?" – „Да так, – отвечает, бывало. – Так как-то все…" Большой оригинал!»

И хотя многие считали, что большую часть своей оригинальности Никулин играет напоказ, мне кажется, что, даже если это и так, лучше подобный наигрыш, чем скучное, однообразное пребывание на сцене. Рассказывают, что однажды О.Н. Ефремов запретил Никулину его «штучки». И что же? Валя стал таким неинтересным и потерянным, что Олег Николаевич смирился: «Ладно, продолжай… выпендриваться». Последнее слово, как утверждает источник, было иным, но Валя обрадовался так, словно выиграл миллион: его «штучки» стали его органикой. Без них он уже не мог существовать.

Блистательно играл Барона Роман Вильдан. В кино я видел Качалова в этой роли, на мхатовской сцене – Массальского и Владлена Давыдова, и должен сказать: исполнение Романа ничуть не уступало игре знаменитых актеров. Посмею предположить, что в нем было больше истинного драматизма, чем, скажем у В.И. Качалова, который восхищал прежде всего яркой характерностью. Вильдан же вызывал в зрительном зале сопереживание. Настену играла Аза Лихитченко, хорош был Жора Епифанцев в роли Васьки Пепла. А Володя Высоцкий в роли Бубнова, как живой, стоит у меня перед глазами, и его знаменитая реплика: «А ниточки-то гнилые…» – до сих пор звучит у меня в ушах.

Высоцкий еще не был знаменит на всю страну, но уже начал писать стихи и перекладывать их на музыку. Первая песня, которую я услышал в его исполнении, была: «На Тишинском на базаре шум и тарарам…» Осенью во всех театральных вузах устраиваются вечера первокурсников. На этих вечерах каждый курс должен показать свой «капустник». В «капустнике» 58-го года 3-й курс Школы-студии сыграл театрализованный вариант именно этой песни. Мы не знали, кто автор музыки и стихов, впечатление было такое, будто третьекурсники исполняют какую-то блатную песню.

Но самое большое удовольствие мы получали, когда в Школу-студию приходил ее недавний выпускник Женя Урбанский. Приходил с одной-единственной целью – попеть. К нему присоединялась потрясающая компания: Гена Фролов, Валя Никулин и Володя Высоцкий. Укрывшись от любопытных глаз на черной лестнице между вторым и третьим этажом, а точнее, между мужским и женским туалетом, они пели. Но как!.. Сердце замирало от восторга. Пели русские народные песни, негритянские блюзы и первые песенные опыты Высоцкого… Я вспоминаю об этом и сам себе завидую: неужели я живьем слушал этот уникальный квартет? Невероятно!