Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове

Я понял, как важно, чтобы все постоянно работали вместе – наш продюсер Брендан О’Брайан настаивал на этом, когда мы писали последний альбом Velvet Revolver под названием Libertad. В тот момент все участники Guns были сосредоточенны – даже Эксл, – но мы не имели навыков работы в группе и представлений о том, как руководить процессом.

Желание играть было, но не хватало какой-то системы правил.

Если один из нас не приходил, то мы все равно играли, но при этом никак не могли собрать материал воедино из-за множества факторов. Во-первых, мы с Даффом постоянно пили и считали это нормальным, поскольку алкоголь не мешал работе, но мы настолько теряли контроль в употреблении вне репетиций, что это отталкивало Иззи. Он и тогда на дух не переносил подобного поведения, и сейчас не переносит. Мы этого не понимали, а если бы и понимали, может, нам было бы все равно – все, что мы видели, это то, что он не появляется на работе, а этого мы принять не могли. Уверен, у Акселя тоже были свои причины поступать по-своему. Но ни по одному из этих вопросов у нас не был налажен диалог, что в итоге вылилось в сплошные разногласия. Поскольку эти важные моменты просто никогда не обсуждались, поскольку мы никогда не говорили о том, как скорректировать рабочий график, чтобы учесть потребности каждого, мы продолжали делать все так же, как раньше, но, учитывая изменения, произошедшие в каждом из нас, это только усилило серьезное напряжение.

Вместо того чтобы придумать новый метод решения проблем, мы просто копили их, и они нарастали как снежный ком. Хороший менеджер мог бы изменить ситуацию еще в тот период, но у нас его не было. Во всем этом процессе Дуг и наше руководство оказались бесполезны. Казалось, они не хотят тратить время на то, чтобы договариваться. Алан по-прежнему был главным, а Дуг проводил с нами каждый день, но ничего не делал, кроме того, чтобы все нам позволять. По их представлениям мы сами должны были знать, как разобраться с этим дерьмом. И мы старались. В творчестве мы оказались предоставлены самим себе… но получалось у нас это только тогда, когда мы были единым целым и проживали пять одинаковых жизней. Теперь, когда мы стали группой, которой нужно сделать себе имя в музыкальном бизнесе, мы стали смотреть на это с разных точек зрения, и общая динамика исчезла. Думаю, никто в этом не виноват. Мы ведь делали все, что могли.

Нам пришлось поехать туда без Акселя, и мы сочли его отсутствие за неуважительное поведение, и это неуважение вылилось в такую сильную враждебность, что, когда он наконец появился, все были очень недовольны. Мы были неконтролируемой группой с некоторым подобием целостности, потерявшей способность правильно направлять свою творческую энергию. Любые старания не могли прийти к взаимопониманию. Мы даже не пытались решать проблемы по-взрослому. Сейчас я бы не назвал это невинностью или наивностью – мы все подливали масла в огонь. Никто не взглянул на ситуацию отстраненно и не догадался задать вопрос: «Как нам это сделать? Как всем собраться, чтобы все работали и были довольны?» Нам нужно было мыслить трезво. Если бы одно решение не сработало, нужно было продолжить попытки. Но мы этого не сделали. Помимо того, что менеджеры не хотели брать на себя инициативу, самым большим катализатором распада группы было отсутствие общения между ее участниками.

Признаться, я вел себя упрямо. Мне не хотелось постоянно ощущать, что я прогибаюсь. Я воспринимал нас как равных и старался добросовестно работать, но мне не удавалось понять, чего ждет Аксель, а еще не хватало терпения, чтобы сесть и все с ним обговорить. Как и в любых отношениях, когда кто-то тебя задевает, быть чутким становится трудно. Я к тому времени уже перестал на что-либо реагировать. Учитывая всю эту кучу проблем, гораздо легче было наслаждаться летними деньками в Чикаго, потому что бары там так и манили.