След Ведической Руси. Научное обоснование зарождения арийской цивилизации на севере Евразии

Говоря о более позднем способе похорон кремации, т.е. сожжении мертвого тела, Р.Б.Пандей отмечает, что это «наиболее обычный способ похорон у индийцев со времен Вед до сегодняшнего дня. Наиболее существенным фактором, давшим обычаю кремации твердое основание, было верование индоарийцев, установившееся в ведийский период. Индоарии считали огонь вестником богов на земле, переносящим жертвы богам (Ригведа, 1, 60)... Когда человек умирал, нужно было его тело отправить на небо. Это можно было сделать только посредством Агни. Когда тело пожиралось огнем и превращалось в пепел, покойный мог получить новое тело в мире Ямы и присоединиться к предкам (Ригведа, Х, 14, 8). Вероятно, это было главной идеей, лежавшей в основе кремации, и эта идея была, по существу, религиозной ... ведийские арии... стремясь увидеть дорогих им покойников ушедшими на небо и соединившимися с предками ... считали нужным отдать мертвое тело Агни, чтобы он перенес его на небо и чтобы, обретя сияющий облик, оно соответствовало своему новому окружению»¹⁹⁷• Известно, что обряд трупосожжения в эпоху бронзы (II тыс. до н.э.) был широко распространен на территории Восточной Европы. Б.А.Рыбаков в «Язычестве древних славян» подчеркивает, что «трупосожжение у славян существовало (с кратковременными отступлениями, в отдельных местах) около двух с половиной тысяч лет и было вытеснено лишь христианством в X-XII вв. н.э. Еще летописец Нестор в конце XI или в начале XII в. застал обычай сожжения покойников и сохранения их праха в урнах, «еже творят вятичи и ныне»¹⁹⁸

• Сравнивая обряды славян с описанным Гомером похоронным костром Патрокла, Б.А.Рыбаков пишет: «Огромный курган Х в. в Чернигове «Черная могила» подобен кургану гомеровского Патрокла: там есть и принесенные в жертву кони, быки, целый арсенал княжеского оружия, священные турьи рога, украшенные чеканным серебром, и великое множество различных предметов княжеского обихода. Даже насыпь делалась в Чернигове, как и под Троей, в два приема»¹⁹⁹• И далее, говоря о краде как о священном жертвенном костре, он подчеркивает, что еще А.Котляревский в середине XIX в. сопоставил славянское слово «крада» с санскритским fradda «священная жертва в честь мертвых»²⁰⁰ Ибн Фадлан арабский дипломат описал в 922 г. такую краду славянского купца, умершего на Волге (во время плавания). Один из русских объяснил арабу суть происходящего следующим образом: «Вы, о арабы, глупы! Воистину вы берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его в землю, и съедают его прах и гнус, и черви... А мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас»²⁰¹• Обращаясь к археологическим материалам эпохи бронзы и раннего железа с территории Вологодской области, следует отметить, что, согласно данным А.Н.Башенькина и М.Г.Васениной в конце I тыс.л. до н.э. и в течение I тыс. н.э. у населения, проживавшего по берегам Мологи (Устюженский район Вологодской области), господствовал обряд трупосожжения. «Человека сжигали вместе с одеждой и теми украшениями, которые были на нем: с инструментами, что были с ним при жизни... с оружием (стрелы, копья и топоры у мужчин) ... После погребального костра собирали перегоревшие кости, сохранившиеся вещи, украшения, их остатки все это помещалось в погребальные урны... »²⁰², которые затем ставили в специальные срубы «домики мертвых». Интересно, что в древнеиндийской традиции «за кремацией следовала церемония «собирания костей»... Это остаток древнего обычая погребения... кости обмывали и помещали в урну или завязывали в кусок шкуры черной антилопы ... Урну; закрытую крышкой, помещали в яму... или урну можно было схоронить под корнями дерева»²⁰³• А.Н.Башенькин считает, что зафиксированные на устюженских могильниках конца I тыс. до н.э. начала I тыс. н.э. обряд трупосожжения и «домики мертвых», «судя по погребальному инвентарю, керамике, обряду... оставлены финно-уграми, которые проживали на Севере до прихода славян»²⁰⁴ • Однако здесь имеет смысл обратиться к выводам, деланным М.Ф.Косаревым. Он указывает, что «у обских угров, селькупов, кетов и других сибирских народностей считалось, что сожжение тела и костей животных либо человека означает уничтожение

его души, окончательную смерть, исключающую возможность

возрождения», и что «в преданиях западносибирских аборигенов (т.е. финно-угров. С.Ж.) ритуал сожжения трупа упоминается чаще всего по отношению к врагу. По ханты-мансийским героическим сказаниям, богатырь, сжигая тело врага, все время сбивал искры на землю, чтобы вместе с ними душа убитого не смогла подняться на небо»²⁰⁵• Такие представления диаметрально противоположны как славянским представлениям о краде, когда «любимый или уважаемый человек во мгновение ока входит в рай немедленно и тотчас», так и индоарийским, по которым благодаря огню мертвое тело обретало «сияющий облик» и «поднимаясь отсюда, принимало новый вид». Именно собирая сожженные кости, древние арьи говорили: «Поднимись отсюда и прими новый вид. Не оставь ни одного из членов твоего тела. Отправляйся туда, куда желаешь. Пусть Савитар (т.е. Солнце. С.Ж.) утвердит тебя там. Это одна из твоих костей. Соединив все кости, будь

красив. Будь любим богами в обители благородных»²⁰⁶• Разделяя убеждение в том, что «религиозные представления отличаются большой консервативностью и обращение к этнографическим материалам при расшифровке семантики древних культовых предметов и исследовании первобытных верований особенно перспективно»²⁰⁷, трудно представить себе, что население Русского Севера в I тыс. до н.э. 1 тыс. н.э., будучи финно-угорским, как считает А.Н.Башенькин, совершало бы обряд трупосожжения, который у классических финно-угров, хантов и манси связывался с уничтожением души и исключал даже возможность возрождения.