Слова, из которых мы сотканы

Лидия судорожно вздохнула. Да, она помнила. У Тони Ллойда был синдром Дауна, и он всегда останавливался и гладил Арни, когда проходил мимо по лестнице.

– Я помню Тони, – сказала она. – Так вы говорите, что он женился?

– Да, так и есть. Удивил нас всех. Но теперь они вместе уже десять лет и так же счастливы, как и в день своего знакомства.

– Вот это да, – сказала Лидия. – Но это чудесно.

– Итак. – Пат перевел взгляд с нее на Дина и обратно. – Что же привело вас сюда?

– Это мой брат, – сказала она. – Мы лишь недавно воссоединились с ним. Я хотела показать ему, откуда я родом.

– Понятно. – Пат помолчал и улыбнулся Дину. – Я вижу сходство между вами. Вижу, что вы родня. – Дин и Лидия обменялись улыбками. – Но я думал… – Рот старика приоткрылся посреди фразы, и Пат заморгал. – Нет, не обращайте внимания. В общем, могу я предложить вам чаю?

– О чем вы подумали? – спросила Лидия.

– Ни о чем. Вообще ни о чем. Кажется, я что-то перепутал. – Он встал. – Я бы предложил вам кофе, да ничего не осталось. Кажется, где-то есть овсяная вода.

– Не беспокойтесь. Нас ждет такси, и мы не можем задерживаться.

Он грустно улыбнулся и вернулся на диван.

– Ну, как обошлась с вами жизнь? – спросил Пат.

Лидия кивнула.

– Я живу неплохо, – сказала она.

– Замужем? Дети есть?

– Нет, только кошка.

– Кошка не заменит ребенка. А у вас? – обратился он к Дину.

Лидия посмотрела на брата. Розовый румянец сошел с его щек.

– Э-э-э… да. У меня есть ребенок. Маленькая девочка.

Старик улыбнулся, как будто довольный тем, что хотя бы один из незнакомцев в его гостиной внес свой вклад в увеличение численности населения.

– Ага! – произнес Пат и вдруг снова поднялся на ноги. – Поскольку вы здесь, а я хранил это все эти годы и не знал, что с этим делать… – Он направился к двери бывшей отцовской спальни. – Подождите здесь, – сказал он и вскоре вернулся с довольно старой хозяйственной сумкой в руках. – Я нашел это, когда вешал одежду в гардеробе. Она была спрятана в чем-то вроде тайной каморки. Но теперь… – Он с улыбкой повернулся к Дину. – Полагаю, на самом деле это было предназначено для вас. Вот, возьмите.

Тот удивленно взглянул на старика, явно не понимая, какую роль он мог играть в этой истории.

– Вы уверены, старина? – спросил Дин.

Пат кивнул и протянул ему сумку. Дин осторожно раскрыл ее, и Лидия посмотрела, как он заглядывает внутрь.

– Что там? – спросила она и снова посмотрела на старика: – Я не понимаю.

– Ну, должно быть, это ваше, – сказал Пат. – Голубое.

Дин запустил руку в сумку и вытащил крошечные голубые рейтузы, курточку в сине-белую полоску и пару миниатюрных белых носков.

– Вы имеете в виду для моей дочери? – спросил Дин, чьи глаза разъехались в стороны от замешательства.

– Нет, это ваше

. Должно быть, ваше. Понимаете, оно сохранилось с тех пор, как вы были младенцем.

– Но я никогда в жизни здесь не был, – со сдавленным смешком сказал Дин.

– Полагаю, вы этого не помните, потому что были совсем крошечным, но так оно и было.

– Не понимаю, – вмешалась Лидия. – Вы хотите сказать, что здесь был еще один младенец? Мальчик?

– Ну да. – Пат удивленно вытаращил глаза: – Разве вы не помните? Незадолго до смерти ваша мать родила ребенка. Мальчика.

Когда Пат произнес эти слова, Лидия посмотрела на кучку детской одежды на коленях у Дина и с внезапным шоком и отвращением увидела пятно карамельно-розовой краски, спекшееся в твердую корку на рукаве полосатой курточки.

Робин

Дэниэл Бланшар. Пятьдесят три года. Бери-Сент-Эдмундс. Дэниэл Бланшар. Пятьдесят три года. Бери-Сент-Эдмундс.

Робин держала в руках лист бумаги и глядела на него. Этого она не ожидала. Учреждение называлось «реестром родственников по донорской сперме». Родственников. Для братьев и сестер, но не для отцов. Она вообще не думала о своем биологическом отце. Но он появился, и оказалось, что он думает о ней. И о других. Дэниэл Бланшар. Ее отец.

Джек принес чашку чаю и поставил на стол рядом с Робин.

– Вот черт, – сказал он, усевшись рядом и положив руку ей на бедро. Робин сжала его руку и кивнула.

– Я знала, что мне не стоило этого делать, – сказала Робин. – Я знала, что это ошибка.

– Ты не обязана встречаться с ним.

– Знаю. Но потом мне придется прожить остаток жизни с мыслью о том, что он хотел увидеть меня. А я его отвергла. И я до самой смерти буду чувствовать себя виноватой.

– Тебе не в чем себя винить, – возразил Джек. – Это был его выбор! Его и твоих родителей…

– У них не было выбора, – сердито отрезала она.

– Да. Но ты понимаешь, что я имею в виду: твоей вины нигде нет. Ты не желала оказаться в таком положении, и, откровенно говоря, если бы этот человек хотел иметь детей, с которыми он мог бы поговорить, то завел бы их нормальным образом.

– Но он живет в Бери-Сент-Эдмундсе! – проскулила она.

Джек с любопытством посмотрел на нее.

– Я хочу сказать, что бывала там! Я могла пройти мимо него на улице! Я думала, он живет во Франции! Ему не полагалось жить здесь! И теперь я никогда не смогу вернуться в Бери-Сент-Эдмундс!

Джек рассмеялся.