Смелая

Я позвонила отцу Уильяма, крупному руководителю, и попросила у него денег, чтобы он выбрался, уехал. Я попросила 500 долларов, потому что я думала, что это большие деньги. Но ответ отца всегда был большое жирное НЕТ. Через одного из друзей матери Уильяма мне удалось немного поработать над небольшой рекламой для Олстейт, страховой компании, но этого было недостаточно, чтобы снять квартиру или что-то еще, правда. Плюс, когда я обналичила чек, Уильям забрал деньги из моего тайника и потратил на наркотики. Тем временем папа купил Уильяму совершенно новый «Форд Эксплорер». Потому что это уместно. Побалуй своего сына, наркомана, новой машиной. Голливудское воспитание.

Однажды ночью я проснулась с руками на шее. Я закричала и при слабом освещении увидела, что это Уильям сжимает мое горло. Его глаза были черными. Никого не было дома. Я издала глубокий звук удушья, и он уловил его. Он сделал несколько шагов назад и посмотрел на руки. Я продолжала думать, что это был какой-то нелепый фильм, в котором я застряла. Он толкнул меня на пол и потащил за ворот. Я ругала его всеми матерными словами. Я боялась за свою жизнь. Он вытащил меня наружу, через внутренний дворик, и я споткнулась, пока он продолжал тащить меня по каменной брусчатке, сорвав мне два ногтя. Я закричала и молила его отпустить меня. Боль была очень острой, но я не чувствовала ее во всю силу, потому что я была в ярости. Я встала и похромала/побежала внутрь прачечной. Я вышла и хрясь! Я ударила Уильяма по голове метлой. Раздался звонок в дверь. Уильям подошел к ней. Я слышала британский акцент его отца. Конечно, он дал бы мне достаточно денег, чтобы уйти в этот раз. Уильям, держа дверь открытой на щелку и со мной плачущей на заднем плане, говорил своему отцу, что я расстроена из-за друга. Я начала кричать. Пока Уильям пытался скрыть доказательство моего следа крови, я кричала его отцу. «Пожалуйста, мне просто нужно уехать отсюда. Пожалуйста, просто помогите мне выбраться отсюда!» Вместо этого отец и Уильям закрыли тяжелую входную дверь и ушли, оставив меня истекать кровью.

Мои ноги горели, и пальцы ног пульсировали.

Я сидела на диване, пытаясь решить, что делать. Я не могла понять, как найти деньги на побег, но пришло время уходить. Затем раздался звонок от моей шестнадцатилетней сестры, Евы, сказавшей мне, что она убегает от отца, и ей нужно было остаться со мной в Калифорнии. Я знала, что плохо с отцом, но я также знала, что плохо с Уильямом. Я подумала, что мое положение было меньшим из двух зол для моей сестры. Когда она сказала мне, что приедет в полдень на следующий день, я запаниковала. Как я довезу ее из аэропорта до дома, без денег?

Я решила, что лучше всего заложить один из телевизоров. Я, в девяносто два фунта, несла гигантский телевизор вниз по склону до такси, которое довезло меня до Понс Беверли-Хиллз. Я продала его за 80 долларов, достаточно, чтобы вытащить Еву с парковки аэропорта. Осталось 6 долларов. Моя бедная милая сестра собиралась встретиться со мной, капризной обессиленной анорексичкой, чтобы спускать деньги на всякую милоту и вести сладкие разговоры. Я плачу, думая о том, как жестока я была к Еве, особенно потому, что она была так благодарна за то, что я приняла ее. И что я с ней? Красивый дом без еды и сумасшедший, непредсказуемый «бойфренд». Все-таки она думала, что так лучше, чем в месте, где она была, это разбивает мне сердце.

Уильям почти исчез в тот момент. Садовник и горничные, оплаченные его отцом, все еще ухаживали за садом и убирались. Я думала, для Евы (и менее важно для меня) было абсурдом жить в доме, где не было еды, но дом олицетворял совершенство. Однажды ночью вскоре после того, как Ева прибыла, Уильям появился в 5:00 утра и разбудил нас игрой на пианино своей матери. Затем он пришел и начал нокдаун бой со мной. Ева видела все это. Я расстроилась. Уильям потерял рассудок окончательно.

После этого каждые пару дней Уильям возвращался и спал, по крайней мере, двадцать четыре часа, так что я знала, что у меня есть свободное время без него, и я «одалживала» машину, пока он спал, взяв мою сестру на танцы в ночном клубе в Голливуде под названием «Стрекоза». В то время это был инкубатор талантов. Я видела там Фиону Эпл, до выхода ее первого альбома, и Маззи Стар. Публика прекрасная. Мы были такими красивыми. Я подружилась со многими, кто там работал. Доброта незнакомцев приносила облегчение. Мама и я в то время почти не связывались, и я чувствовала, Как я буду объяснять это безумие? Я покончила с отцом, покончила с жестокостью. Я сдалась, думая, Мне буквально некуда больше идти.

Тогда я встретила Бретта Кантора, Крысолова людей, он же Мэр стрекозы. Он же совладелец клуба. У Бретта были голубые глаза и короткие, платиновые, выбритые волосы. Он был прекрасен. Смешной, как черт. Ему было двадцать пять (мне было всего девятнадцать), и он был самым молодым музыкальным директором в «Кризалис Рекордс».