Смерть дублера

– Ясно… – задумчиво скривил губы Фокс. – Вы не знаете, не могла ли неприязнь Тингли к приемному сыну подвести к такому радикальному шагу, как лишение наследства? Вам что-нибудь известно о его завещании?

– Я помню его наизусть.

– Правда? А мне не расскажете?

– Конечно. – Мисс Йейтс, очевидно, избегала досадных препятствий на пути к скорейшему завершению этой беседы, которая мешала ей сейчас же броситься к смесительным бакам. – Полиции это известно, так почему бы и вам не узнать? Не хочу скрывать, что кое-кто здесь был обеспокоен тем, что может случиться после смерти Артура. Особенно мы с мистером Фраем. Мы знали, что Артур придерживался мысли, что бизнесом должны управлять Тингли. Потому-то он и усыновил Фила после смерти жены и не женился снова. Как знали и то, что, достанься фабрика Филу, с его-то убеждениями, будущее бизнеса Тингли окажется под вопросом. Но сегодня утром мистер Остин, адвокат, рассказал нам о завещании. Фил получает все, но контроль за деятельностью предприятия переходит учреждаемому тресту, в который входят мистер Остин, мистер Фрай и я. Если Фил женится и заведет ребенка, фабрика достанется его наследнику, когда тому исполнится двадцать один год.

– Долгосрочные планы, ничего не скажешь, – хмыкнул Фокс. – А Фил знал о завещании?

– Мне об этом неизвестно.

– А вы или мистер Фрай?

– Я же сказала, что не знали. До сегодняшнего утра.

– Значит, теперь вы с мистером Фраем, учитывая то, что Остин с его голосом остается в меньшинстве, получили полный контроль над бизнесом Тингли.

– Да.

– Все его элементы, включая мелочи вроде размера зарплат и премий…

– А вот это, – резко оборвала его мисс Йейтс, – я не обязана выслушивать, как бы мне ни хотелось помочь Эми выпутаться из передряги. Мне пришлось терпеть измышления полицейских, но вам я этого не позволю. Я и мистер Фрай зарабатываем по девять тысяч долларов в год и оба вполне довольны этой суммой. Он устроил двоих сыновей и дочь в колледжи, а мне удалось накопить более ста тысяч в государственных облигациях и в недвижимости. Никто из нас не стал бы резать горло Артуру Тингли, в надежде повысить себе жалованье.

– Я вам верю, – улыбнулся ей Фокс. – Но сейчас я думаю о его приемном сыне. Поскольку контроль полностью уходит из его рук, ваш трест может решить вообще оставить Фила без денег с помощью продуманных манипуляций текущими расходами и зарплатой. Если вспомнить об этом, уже не кажется невероятным, что он мог убить Тингли, замахиваясь на увеличение личного дохода. Если только не ждал получить наследство сразу. Как вам кажется, он мог на это рассчитывать?

– Не знаю.

– То есть вам неизвестно, знал он о содержании завещания или нет.

– Неизвестно.

– Он способен на убийство?

– Думаю, он может быть способен на все. Но как я уже сказала, смерть Артура Тингли кажется мне каким-то образом связанной с проблемами, возникшими на нашем производстве.

– Вы о хинине?

– Да.

– Почему вам так кажется?

– Кажется, и все. Потому что это единственное бедствие такого масштаба, которое возникало у нас за все годы, а Артура убили в разгар этой истории прямо тут, в собственном кабинете.

– Может, вы и правы, – признал Фокс. – Вы понимаете, конечно, что полиция исходит из того, что убийца должен был хорошо ориентироваться во внутренних помещениях фабрики. Убийца не только взял из цеха нож, но и гирю… Полицейские ведь сообщили вам, что Тингли ударили по голове двухфунтовой гирей, которую взяли из этого самого помещения… с тех вон весов.

– Сообщили. Но ошиблись. Его ударили другой гирей.

– Что? – Дернув головой, Фокс с недоумением уставился на собеседницу. – Что значит «другой»?

– То и значит. Все наши гири на своих местах. Его ударили гирей от весов, которыми пользовался старик Томас Тингли, когда только начинал свой бизнес. Памятная вещица. Артур держал гирю на письменном столе в качестве пресс-папье.

– Я не видел ее там вчера, а обычно подмечаю подобные детали.

– Гиря должна была там быть, – отрезала мисс Йейтс. – Возможно, бумаги были свалены на нее, а не наоборот. Обычно так и выходило. А что, разве это важно?

– Еще как! Я бы сказал, жизненно важно, – сухо произнес Фокс. – Не знаю насчет полиции, но я сделал вывод, что убийца был отлично знаком с внутренним устройством фабрики, поскольку, прежде чем совершить свое нападение, взял гирю из этого помещения. Но если гиря стояла на столе у Тингли… это дает почву для новых, самых разных версий. Что касается ножа… кто угодно… даже тот, кто никогда не бывал на фабрике… мог догадаться, что острый нож стоит поискать в разделочном цехе. И у злодея было предостаточно времени на поиски, ведь Тингли уже валялся на полу без чувств, а ножи лежали прямо на виду. Так ведь?

– Что?

– Прямо на виду. На ночь вы оставляете ножи на стеллажах?

– Да.

– Что ж… вариантов действительно хоть отбавляй, – сдвинул брови Фокс. – Говорите, прошлым вечером вы ушли в четверть седьмого?

– Да.

– А Тингли остался в своем кабинете? Один?

– Да.

– Он не говорил вам, что ожидает посетителя или посетителей?

– Нет.

– Не упоминал, что звонил мисс Дункан с просьбой о встрече?

– Нет.