Смерть дублера

Взглянув на лицо Помфрета, Фокс убедился, что на нем отражена та же неподдельная искренность, которая прозвучала и в голосе. Такое лицо даже располагало к себе, хотя на первый взгляд Фокс счел его непривлекательным: широкий рот диссонировал с довольно острым носом, а беспокойные серые глаза казались слишком маленькими по сравнению с нависшими над ними бровями.

– Такой больше ни у кого нет! – похвастался Помфрет, подавая гостю напиток. – У меня есть еще одна ваза в этом стиле, она стоит в гардеробной жены. Если хотите, я покажу ее вам перед уходом, и еще несколько жемчужин коллекции… – Он рассмеялся чуточку сконфуженно. – Думаю, я так горжусь ими по одной простой причине: эти вазы – единственное во всем мире, что мне принадлежит. Куплены они на деньги жены, разумеется, потому что я всегда был беден, но сейчас вазы мои.

Фокс сделал глоток хайбола и поинтересовался:

– А как вы их приобретаете? Через агентов или выбираете сами?

– Ни то, ни другое. Больше я этим не занимаюсь. Бросил. Моей жене не нравится, когда предметы расставлены в запертых витринах, она предпочитает размещать их на виду. В этом смысле я с ней согласен, но примерно год назад один неуклюжий болван опрокинул пятицветную вазу эпохи Мин, прекраснейшую из всех, что я встречал, и она разбилась на двадцать кусков. Верите ли, в тот день я плакал. Не просто шмыгал носом, а проливал настоящие слезы. Это меня и прикончило. Я завязал. Такой превосходный предмет, и я несу ответственность… – Помфрет сделал глоток и продолжил, не сводя хмурого взгляда со своего стакана: – А прошлой осенью меня постигла новая утрата. Черная прямоугольная ваза эпохи Ваньли… Сейчас я вам ее покажу. – Поставив стакан, он снял с полки папку для бумаг и, порывшись в ней, отыскал нужную страницу. – Вот цветная фотография. Эта ваза уникальная, жемчужина любой коллекции. Видите эту золотисто-желтую глазурь? Эти зеленые, белые крапинки? Снимок не передает и половины их очарования.

Фокс внимательно рассмотрел фотографию:

– Ее тоже разбили?

– Нет. Эту вещь украли. Она просто исчезла в тот злосчастный день, когда… Да что это я? Не хочу надоедать вам скучными подробностями.

Фокс пустился было в вежливые заверения, что ему ничуть не скучно, но тут в дверь постучали, и в ответ на приглашение Помфрета войти в комнате появился Перри Данэм.

– У меня приказ, – сухо сообщил он. – Проверка. Уже пришли все, не считая Коха, и мама желает понять, куда вы делись. – Перри протянул Фоксу руку. – Привет! Я Перри Данэм, если вы забыли меня с нашей прошлой встречи. – Он бросил взгляд на полупустой стакан Фокса. – А это мысль!

– Выпьешь с нами? – предложил Помфрет, но без особого, как показалось Фоксу, радушия в голосе.

– Да, если у тебя найдется бурбон.

– Бурбона нет, к сожалению. Скотч, ирландский виски, ржаной…

– Поищу себе бурбон. – «Бесцеремонный юный примат», по определению Диего, направился к двери, но обернулся на пороге. – Что, показываешь мистеру Фоксу мамины вазы? И ее флорины с дукатами?

Дверь за ним закрылась.

Щека мистера Помфрета, которая была видна Фоксу, покраснела. По-видимому, вызвавшее эту реакцию чувство было чересчур насыщенным для немедленного продолжения разговора, и смущенный Фокс поспешил на помощь.

– Большой оригинал, – весело подытожил он и покачал своим стаканом. – Флорины и дукаты? А также динары и гинеи?

– Он имел в виду ту маленькую коллекцию монет, которую мне удалось собрать, – через силу ответил Помфрет. – Я занялся ими в качестве утешения, когда отказался от ваз. Если монету уронить, она не разобьется, а значит, никто не заплачет.

– Старинные монеты? Я бы с удовольствием взглянул на них.

– Сомневаюсь… – Кажется, в отличие от собрания ваз, Помфрет не обрадовался возможности гордо продемонстрировать гостю монеты. – Вы нумизмат? Даже динары упомянули?

Фокс ответил, дескать, ничего подобного, для него «динар» – не более чем экзотическое словечко, и было бы действительно любопытно взглянуть на такую монету, если она отыщется в упомянутой маленькой коллекции. Помфрет сказал, что им, кажется, пришло время присоединиться к остальным, хотя у него действительно имеется, совершенно случайно, настоящий динар эпохи Фатимидов[24]; затем, вынув связку ключей из кармана и выбрав один, он отпер дверцу шкафа, и взору предстали полки с неглубокими подносами. Помфрет осторожно вынул из шкафа один лоток, поделенный на небольшие, выложенные бархатом ячейки, и в каждой лежала монета.

– Вот она, – ткнул он пальцем в монету. – В не очень хорошем состоянии, правда. А вот монета куда более редкая и в отличной сохранности – денье Людовика Первого[25]. Здесь у меня золотая шотландская монета времен Якова Пятого… Вот эта? Очень старая монета, отчеканенный в Британии статер…[26] Войдите!

Вошел Диего Зорилла, зыркнул черными глазами, обменялся формальным рукопожатием с Помфретом и теплым – с Фоксом, а затем объявил, что должен увести их с собой. Помфрет вернул на место поднос с монетами и запер шкаф. Фокс опрокинул в себя остатки хайбола.

– Где, в соборе? – уточнил Помфрет.

– Нет, в библиотеке.