Смерть по-соседски

– Пош-шел ты! – я с трудом смог произнести эти два слова. Мне казалось, что эта пытка никогда не закончится, но все на свете имеет свои начало и конец. Боль прекратилась, точнее, приутихла, как бы предупреждая, «еще не все, и может, мы вернемся». Я огляделся в поисках туалетной бумаги, но если она и была здесь, то в том же виде, что и все, что меня окружало. Это было ужасно. Я чувствовал себя подавленным, и даже идея, казавшаяся вполне осуществимой некоторое время назад, теперь выглядела бредом спятившего шизофреника. Куда я сбегу в таком состоянии?!

«Блин! Даже умереть нормально не могу!» – Отчаяние постепенно овладевало мной.

– Ну, все? – Мне хотелось плюнуть в опостылевшую голову моего конвоира.

– Бумагу, – прохрипел я не своим голосом.

– А биде тебе не надо? – ехидно спросила голова Санька.

– Дай бумаги. – Я не ответил на его глупый вопрос.

– Перебьешься, – он вошел внутрь, зажимая одной рукой нос. – Ну и вонючий же ты, однако.

Он рывком заставил меня встать.

– Я сейчас расстегну наручники, и смотри, если что, утоплю, где обещал, – пригрозил он, расстегивая наручник, которым я был прикован к ржавой, крашенной последний раз лет двадцать назад трубе. Отстегнув, он хотел отойти назад, но не успел. Освободившейся рукой я ткнул ему в глаз, обхватывая шею другой. Ткнул пальцем один раз, затем еще, еще и перешел на другой глаз. Санек извивался всем телом, пытаясь освободиться, но как ни странно, не издавая при этом ни звука. Я сумел удержать его несколько секунд, а потом, когда почувствовал, что он сейчас вырвется, резко отпустил захват и толкнул его голову, направляя ее в сторону трубы, на которой торчал вентиль без той круглой штучки, названия которой я никогда не знал. Тошнотворный звук ломающейся кости вызвал во мне страшной силы спазм, и черт его знает, как я смог удержаться, чтобы не облевать мгновенно умершего Санька.

Я весь трясся. Было непонятно, оттого ли, что только что собственными руками убил человека, или по причине некачественного продукта. Неслушающимися руками я застегнул джинсы. Наручники гремели так, что казалось, меня слышно во Владивостоке. Не обнаружив ключей от наручников в руках убитого, я не стал терять время на их поиски и, осторожно выглянув в пустой коридор, побежал в ту сторону, откуда мы пришли.

С того момента, как хрипатый Валера, оставив нас, удалился к какой-то красавице, которой могла быть, как я предполагал, Катя, прошло не больше пяти минут. Конечно, я рисковал, и теперь, ковыляя по коридору, с тоской подумал о своей очередной глупости. Почему не догадался обыскать убитого на предмет оружия?! Ответа не было, кроме того, что я уже говорил. Я всегда знал, что очень силен задним умом. Но легче от этого почему-то не становилось.

Комната, в которой меня держали, оказалась пуста, и это было большой удачей. Я влетел в нее и, не останавливаясь, зачем-то подбежал к стулу, на котором сидел незадолго до этого, когда послышался чей-то далекий крик. Сначала мне подумалось, что послышалось, но крик вновь повторился. Кричала женщина, без сомнений.

Я вновь оказался у двери и замер, ожидая повторения крика. Но, как назло, все было тихо, если не считать какого-то странного гудения, которое чем-то напоминало звук высоко летящего в небе пассажирского самолета. Так и не дождавшись повторного крика, я стоял в растерянности, не зная, что предпринять. Бежать, спасать девушку, которая находилась где-то рядом, или оставаться на месте в ожидании прихода второго надзирателя, чтобы попытаться и его как-нибудь вывести из игры?

Ответа не было. Я заглянул в комнату в поисках какого-либо оружия и вдруг увидел оставленный на столе клинок, которым Санек, прими господь его грешную душу, разрезал скотч на моих ногах. Обрадовавшись, словно это, по меньшей мере, автомат, я схватил острое оружие, и тут послышались шаги. Кто-то быстро шел в мою сторону. Заметавшись в панике, я не нашел ничего лучшего, как вновь сесть на стул, тщетно пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце. Поняв, что это не получится, я просто согнулся, словно в приступе боли, держа руки за спиной, одна из которых сжимала острый, как скальпель, клинок.

Через пару секунд в комнату вошел Валера. Он осмотрелся и, не подходя ко мне, спросил:

– А где Санек?

Скривив лицо, я мотнул головой, словно не в силах ответить.

Валера улыбнулся.

– Он что, «воспитывал» тебя?

Я выдавил из себя нечто среднее между «ох» и «ах», потом чуть более разборчиво добавил:

– Козел он!

«Наркоман» Валера был в веселом расположении духа. Он вошел внутрь комнаты и, медленно приближаясь ко мне, произнес:

– Сам виноват. Предупреждал ведь, не зли его.

Я помотал головой, словно не в силах произнести ни слова, и даже прикрыл глаза. Просто прикрыл, не переставая следить за ним и ожидая, когда он подойдет ближе. Но этот тип был осторожнее своего напарника. Он не стал подходить ближе, остановился метрах в трех от меня, и проговорил: