Смерть в прямом эфире

Облегчение волной накатывает на Вэл. Она не желает, чтобы Айзек чувствовал себя обязанным возиться с ней, но он действительно помогает справиться с сомнениями. Поэтому она покидает его до того, как он успеет передумать, быстро принимает душ, переодевается в чистое и уже спускается обратно, когда на втором этаже ее кто-то хватает за руку.

Вэл взвизгивает, но тут же понимает, что это всего лишь Хави, и укоризненно смотрит на него, не слишком уверенная, шутка это или нечто иное. Он вряд ли догадывался, как беспокоит лестница бывшую подругу, но она всё равно злится.

– Ты меня перепугал до смерти! Я могла упасть.

– Не уезжай, – шепчет он с напряженным выражением лица.

– Что?

– После того, как встретишься с матерью, не уезжай. Здесь происходит что-то подозрительное. Я не верю в историю ведущей подкаста. Думаю, они пытаются повесить всё на кого-то из нас. Мы должны…

– Готова? – спрашивает Айзек, появляясь на ступенях нижнего этажа.

Хави протискивается мимо Вэл, выглядя уже не напряженным, а сонным и растрепанным.

– Кофе, – хрипло произносит он, устремляясь прямиком к столу, где уже ждет горячий напиток.

Растерянная и встревоженная, она идет следом. Но адвокат на нее не смотрит.

Что происходит в этом доме? И что могут повесить на кого-то из них? Пожар. Должно быть, речь о нем.

– Вы двое уже собираетесь уезжать? – спрашивает Хави. – Вэл, возвращайся вечером и потусуйся с нами еще немного. Сэкономишь деньги на отель. – Он многозначительно изгибает бровь.

– Я подумаю, – уклончиво отзывается она.

Собеседник напряженно смотрит на Вэл, но затем вновь сонно хмурится. Он ничего не расскажет сейчас. Не при Айзеке.

– Кстати, кто тут бродил посреди ночи? А еще: как настроить чертов кондей? Он жутко морозит и так шумит, что я с трудом заснул. И почему в этом месте нет дверей? Ни одной между шестью этажами! Наши родители что, свингерами были или типа того? Блин, зачем только я это сказал. Мы же спим в их постелях, – Хави морщится, выбирает кружку и наливает себе кофе.

– Ты мне напомнил кое о чем, – Вэл думает о количестве этажей и о статье в Википедии, где говорилось о шестерых друзьях.

– На какие же мысли тебя натолкнуло мое заявление о родителях-свингерах? – он театрально таращит глаза. – Поведай нам!

– Я о другом, – качает головой Вэл. – Кто был шестым участником передачи? И приедет ли на встречу? Или тоже пропал, как и я?

Хави замирает, глядя на нее с выражением очень близким к ужасу, даже расплескивает кофе и начинает ругаться, отдергивая обожженную руку. – Издеваешься? – но это не комментарий насчет происшествия, а вопрос к Вэл.

– Ты правда не помнишь Китти? – спрашивает Айзек. Когда она поворачивается к нему, то видит на его лице пугающее выражение: жалость вперемешку с таким же ужасом, как у Хави. – Я думал, мы просто избегаем разговоров о ней, но…

– Сколько раз повторять, что я всё забыла? – Вэл скрещивает руки на груди, утомленная и раздраженная.

Айзек выставляет ладонь, жестом прося уже открывшего рот Хави помолчать.

– Давай прогуляемся.

Голос звучит с той же интонацией, с которой Глория сообщила работнице, долго искавшей любимого фермерского пса, что того сбила машина. С той интонацией, которую никогда не использовал отец, потому что он держал при себе любую суровую правду, даже если и знал ее.

Сердце Вэл начинает биться сильнее. Сейчас ей сообщат тот страшный секрет, который она ожидала услышать всю свою жизнь. Наконец все выяснится.

– Расскажи, кто такая Китти и почему вы так себя ведете?

Ответ Дженни раздается сзади. Она стоит на пороге комнаты, заспанная, и ровным тоном произносит:

– Китти была самой младшей из нас. И твоей сестрой.

* * *

Камера включается за несколько секунд до освещения. Слышится резкий вдох, словно кто-то с наслаждением принюхивается к запаху. Затем загораются лампочки, позволяя увидеть Маркуса. Он стоит у подножия лестницы, немного сутулясь, и осматривает помещение, после чего неуверенно окликает:

– Эй?

Поблизости никого больше нет, лишь стул установлен напротив стены, где видна камера. Зато на экране…

– А. – Маркус осторожно присаживается, его поза выглядит напряженной и неудобной, а улыбка – нерешительной, с какой машут старому приятелю, сомневаясь, узнает ли он тебя. – Привет. Я не думал, что интервью пройдет в виртуальном формате.

В ответ раздается женский голос. Он немного искажен, напоминая хор, говорящий почти в унисон.

– Я не могу присутствовать лично.

– Странная обстановка. – Маркус рассматривает стену сверху донизу. – Здесь видео транслируется на экран, развернутый вертикально, так что он похож… даже не знаю, на гигантский телефон? Только невероятно тонкий. Никак не могу разглядеть… – он приподнимается и подается вперед.

– Пожалуйста, не трогай.

– Да, конечно. – Маркус снова садится. – Итак, что ты хочешь знать?

– Сначала я представлю тебя, как в настоящем подкасте.

Он опять улыбается, хотя на его лице написано недоумение.

– А это разве не для настоящего подкаста?

– О, да, несомненно. Ладно, поехали. – женский голос меняется, тон становится более высоким, веселым и отрепетированным.