Смерть в прямом эфире

– Нет, я сказала именно то, что хотела. Как бы там ни было, Айзек тогда сумел найти Вэл, справится и сейчас. Он привезет ее туда, куда нужно. – Дженни закусывает губу, словно сомневаясь в своих словах. – Хотя она так изменилась. Боюсь, одного ее присутствия может оказаться мало. Необходимо вернуть ей воспоминания. Вот только она будто тоже застряла в прошлом и выглядит бледной копией себя самой. – Ее взгляд становится пустым, сфокусированным на невидимой точке в черноте экрана. – А выбрался ли оттуда хоть кто-то из нас? – шепчет Дженни.

Ее возвращает на землю высокий и ясный голос ведущей.

– Айзек найдет ту Вэл, которая нам нужна. И ты поможешь. Как всегда помогаешь. Если хочешь, давай сейчас проведем твое интервью.

Дженни смеется не менее устало, чем выглядит: у нее мешки под глазами, растяжки на животе и хроническое недосыпание последние десять лет.

– Я не буду давать интервью. Не хочу говорить про Господина Волшебника. Хочу поговорить с ним.

– Ну, это же невозможно, глупышка! Если бы ты могла вызвать его сама, то никого бы из нас здесь не было, верно? – голос ведущей становится тише, резче, злее. – Верно?

– Верно. – Дженни вешает голову.

– Точно! Но мы будем придерживаться расписания. Это важно, сама знаешь.

После паузы собеседница продолжает уже жизнерадостным и отрепетированным тоном:

«Даже если вы обожали передачу, даже если преданно смотрели каждый выпуск до самого конца, то всё равно забыли Дженни. И неудивительно. Она бы вас простила, потому что всегда была на вторых ролях: лучшая подруга, в любой момент готовая поддержать в любых начинаниях. Разве она когда-нибудь выбирала, во что играть дальше? Разве объявляла, что нужно получить из тьмы? Разве возглавляла компанию или бунтовала, или охраняла, или создавала, или требовала внимания? Нет, она всегда оставалась просто Дженни. Постоянно рядом, готовая играть. Лишь этого ей хотелось: получать одобрение, быть частью круга».

– Прекрати, – просит Дженни.

«Вы можете не помнить ее, но она была очень важна. Необходима для существования магии, для продолжения веселья. Расскажу один секрет: Господин Волшебник любил эту скромную малышку больше остальных ребят. Только ее из всех друзей он когда-либо обнимал, крепко прижимая к себе, укрывая полами плаща».

– Хватит, – шепчет она со слезами на глазах.

«Дженни всех выслушивала, знала каждое правило и следовала им неукоснительно. Она была самой тихой – настоящее верное сердце круга. Краеугольный камень, ключевое звено, которое никогда не порвется. Выдержит, несмотря ни на что.

Теперь передо мной уже не та скромная девочка с кудряшками, сморщенным от смеха носиком и очаровательными ямочками на щеках. Она выросла и уже не выглядит вашей лучшей подругой. Вовсе нет. Она остригла волосы и уложила в строгую прическу, которую сама считает стильной, но которая на самом деле лишь старит ее. Нынешняя Дженни состоит из сплошных резких линий и острых углов, распространяя вокруг себя ощущение обмана. Она больше не способна ничего изменить, как бы ни пыталась следовать правилам, поэтому сейчас всегда одинокая, печальная и жалкая. Сложно вспомнить, почему мы дружили с ней. Почему так любили. Почему Господин Волшебник выделял ее среди остальных. Возможно, если бы кто-нибудь снова сумел обнять ее так, как он, мы бы тоже заново поняли, заслуживает ли она нашей привязанности».

– Почему ты так поступаешь? – Дженни обхватывает себя руками, не поднимая головы.

«Дженни охотнее других делилась любовью и охотнее других ее принимала. Вероятно, именно поэтому вы забыли ту, кто ничего не просил, кроме вашего одобрения. Ту, кто, скорее всего, по-прежнему жаждет его заполучить. Чья жизнь после передачи заключалась в поисках, умоляя и надеясь снова обрести любовь, такую же безоговорочную, какую чувствовала в детстве.

Возможно, Дженни даже построила семью с единственной целью – воссоздать то ощущение.

Судя по всему, ничего не вышло.

Тебя обнять, дорогая?»

– Ты говоришь, как гребаная психопатка. – Дженни поднимает глаза и сквозь слезы сердито смотрит на собеседницу.

– «Следи за языком и не ругайся никогда, только так будешь счастлив ты всегда», – голос ведущей внезапно становится ниже, гуще, сильнее. – Ты же помнишь этот урок.

– Не смей, – шипит Дженни. – Не смей изображать его. Не думала, что ты такая жестокая.

Смех визави звучит одновременно звонко и глухо, эхом разлетаясь по помещению, окружая гостью подкаста со всех сторон.

– Это детская передача. А кто может быть более жестоким, чем дети? – Так же внезапно, как раньше, голос ведущей опять меняется, становясь по-прежнему высоким и приторным. – Прости меня. Не плачь. Хочешь послушать продолжение интервью? Скажи, хорошую ли работу я проделала, и понравится ли подкаст людям.

– Я не хочу…

«Круг распался. Ключевое звено сломалось. Чувствуют ли они это? Ощущают ли, как к ним подкрадывается страшное чудовище? А вы, наблюдая за друзьями с экранов телевизоров, это испытывали? Могли уловить нараставшее напряжение, приближение неумолимого рока, готового нанести удар?