Смертельный рейс

– Ну почему же, условия сна у меня вполне удовлетворительные, – возразил Коган и сразу почувствовал, что проговорился, косвенно подтвердив, что живет в городе и чаще всего его работа следователя – чисто кабинетная.

– Мы все обслуживаем трассу, – задумчиво сказала Артамонова. – Каждый по-своему. Мы лечим людей, которые на ней работают. Вы прибыли из Москвы, чтобы контролировать. А пилоты летают, перегоняют самолеты.

– Я ничего не контролирую, – пожал плечами Борис. – Я всего лишь расследую факты аварий и несчастных случаев. А их немало. Ведь работать приходится в очень тяжелых условиях. Есть случаи обморожения, от усталости участились случаи травмирования. Это все объективно. Знаете, я удивлен, но осень у вас в этом году затянулась. Я думал, что здесь уже снега вовсю лежат и метели свирепствуют.

Коган специально свернул тему в сторону погоды. С какой стати Артамонова заговорила о том, что ее больница лечит людей, которые работают на трассе? Для них есть своя медсанчасть. На каждом аэродроме. Ну кроме тяжелых случаев, когда нужна серьезная операция или… вскрытие. Маргарита Владимировна решила примазаться к чужим трудовым подвигам? Или это просто сочувствие?

Коган поставил чашку на стол и поднялся:

– Простите, но мне действительно пора.

Она тоже поднялась и, подойдя к Борису, взяла его за руку. Там, где открытая кисть не была прикрыта бинтами и рукавом рубашки. Пальцы у нее были холодные, трепетные – прикосновение вышло приятным.

– Берегите себя, – тихо сказала Артамонова. – Берегите руку.

«Интересно, а ведь у нее давно не было мужчины, – снова подумал о предметах, далеких от своего дела, Борис. – А если бы я сейчас остался? А если бы я сейчас обнял ее и привлек к себе? Она ведь всего лет на пять старше меня… Что это я? Вот колдунья!»

– Ну что там? – Андрон Перегудов отложил в сторону карабин, видя, что его спутник возвращается. И лицо его не выражает тревоги.

– Лошади волновались, – пожал плечами Казанков. – Может, рысь почуяли, а может, змея проползла.

Макар уселся снова возле костра и полез за кисетом и трубкой. На место встречи они пришли еще утром. Но связного так и не было. Волноваться было рано. Все-таки тайга, здесь не бывает прямых и легких дорог. Или река разлилась, или заплутал связник, или не рассчитал расстояние и скорость своего передвижения. Приказано ждать, значит, надо ждать.

– Скажи, Казанков, – спросил Макара Перегудов. – А на черта мы все это делаем?

– Не понял вопроса? – Макар нахмурился, вытащил изо рта трубку и сплюнул сквозь зубы в костер. – Зачем мы тут торчим или зачем вообще пришли сюда из Харбина?

– Именно, – кивнул Андрон, задумчиво тыкая прутиком в горячие угли. – Какой толк от всего этого?

– Ты что, спятил? – разозлился Казанков. – Немцы Петербург блокировали, к Волге подошли, Москва все еще под угрозой. Долго большевикам вермахт не сдержать. Еще нажим, и покатится красная орда на восток, побежит!

– Не бежали они, – все так же спокойно возразил Андрон. – И в 41-м не бежали, и в 42-м не бежали. Отступали, гибли, но не бежали. И потерь таких вермахт еще не знал, какие несет сейчас на Восточном фронте. Долго это продолжаться не может.

– Ты что, не веришь в Гитлера? – спросил Казанков, но тут же усмехнулся и снова сплюнул в костер. – Я тоже в него не очень верю. Да и вообще все эти гитлеры, муссолини и всякая там шваль – они нам временные союзники. Дайте только большевиков скинуть, а там уж мы сами разберемся. Распорядимся по своему усмотрению! А кто против будет из бывших друзей, с тем и разобраться можно.

Перегудов посмотрел на своего спутника и снова опустил голову. Он уже пожалел, что начал этот разговор. Не с Макаром на такие темы рассуждать. Кто он? Сын бывшего казачьего вахмистра. Садист, убийца, готовый идти, куда пошлют, лишь бы можно было убивать и получать за это мзду. Что он смыслит в таких категориях, как Родина, как великая и вечная Россия. Для него русская земля и русский дух – ничего не значащие слова. Ему и в Харбине неплохо живется. А будут деньги, он махнет в другие места, где посытнее и поспокойнее.

В небе снова послышался гул. Высоко за облаками прошел бомбардировщик, за ним звеньями по три самолета пролетели истребители. Солнце отражалось от серебристых крыльев самолетов, на которых еще не было опознавательных знаков. Двое мужчин на таежной поляне сидели у костра, задрав головы и провожая взглядом группу самолетов.

– Проклятые янки, – зло проворчал Макар. – Выброшенные деньги на ветер. Это только продлевает агонию. Лучше бы договорились с Гитлером. Думают отсидеться за океаном?

– Что-то не верится мне, что американцы будут швырять деньги в огонь, – усмехнулся Перегудов. – Вон мощь какая идет!

– А ты как будто злорадствуешь, Андрон, – с неудовольствием посмотрел на спутника Казанков. – Убивать их надо. И чем больше, тем лучше. Будь моя воля, я бы зубами рвал каждого встречного, пока не искоренил бы большевистскую нечисть.