Smirnskiy_Posle_Gomera

коли останусь — погибну. И труп мой земля не укроет:

псы разорвут это тело и птиц быстрокрылое племя.

<…>

405 О если б сгинуть мне прежде, чем столькие беды узрела!».

Слово подобное молвив, не так о возлюбленном ныне,

сколько об общем позоре их слезы она проливала.

И точно так же троянки над мёртвым рыдали, волнуясь

больше в душе об ином: кто — о старых родителях вспомнил,

410 кто — о супругах с детьми или родичах, нежно любимых.

Только Энона одна по Парису терзалась жестоко

Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА

206

в сердце достойном своем, далеко от иных пребывая

жен илионских. В чертогах на прежнем супружеском ложе,

плача, лежала она с переполненной горем душою.

415 Также в горах меж дерев образуется лед нерушимый

и заполняет собою ущелья, дыханьем Зефира

всюду застыв, но затем, размягчённые теплою влагой,

течь бесконечной рекой начинают высокие скалы,

и по лесистым долинам лежалого снега заслоны,

420 быстро вперед устремляясь, ручьи по весне размывают.

Вот и Энона теперь, неизбывным терзаема горем,

слезы рекою лила, по супругу в тоске причитая

и меж стенаний ужасных с разбитым беседуя сердцем:

«Горе жене нечестивой — печальная жизнь мне досталась!

425 Мужа ведь я злополучная сильно любила в надежде

с ним в неизменном согласии старости тяжкой порога

рано иль поздно достичь, но иное нам боги судили!

Лучше бы чёрные Керы похитили жизнь мою прежде

чем с Александром пришлось мне по воле бессмертных расстаться!

430 Коли ушёл он, ужасные ждут меня муки и лучше

будет самой умереть, ибо свет мне теперь ненавистен».

Так говоря, из очей бесконечные слезы роняла

в память о муже, жестокой доставшемся смерти, Энона,

воску собою подобна, что в яростном пламени тает,

435 но от отца и служанок свое она горе скрывала

в страхе, пока над землею из вод Океана широких

ночь ни простерлась, трудам принося окончание смертных.

После того, как заснули рабыни её и родитель,

через ворота чертога наружу жена поспешила,

440 схожая с веющим ветром — столь быстрыми стали вдруг члены.

Так у телицы в горах, вожделеньем к быку воспалённой,

сердце трепещет и резво несут её быстрые ноги:

в жажде соития тут пастуха уж она не страшится,

всепоглощающей страстью, как будто на крыльях, несома,

445 стоит ей богоподобного в чаще быка заприметить.

Вот и жена та стремительно путь одолела неблизкий

с мыслью в костер погребальный любимого броситься мужа.

Устали тело не знало Эноны, а легкие ноги

без остановки неслись. Ведь сама беспощадная Кера

Квинт Смирнский Книга ДЕСЯТАЯ

207

450 вместе с Кипридой её подгоняли. И встреча со зверем

ночью жену не страшила, весьма боязливую прежде.

Преодолела она все утесы и кручи поросших

лесом идейских вершин, пробежала глухие ущелья.

С неба Селена тем часом, на оной безумства взирая,

455 славного Эндимиона в страдающем вспомнила сердце

и, пожалевши несчастную, светом, над миром пролитым,

долгие перед бегущей сама осветила дороги.

Так через горы туда прибежала Энона, где нимфы

над Александром умершим в жестокой тоске причитали.

460 Здесь Приамиду зажжен был высокий костер погребальный,

ибо, с далеких и близких нагорий поспешно собравшись,

лес для сожженья священный хранители стад доставляли –

прежних последнее дней приношенье владыке и другу.

Плача над оным, вокруг они плотной толпою стояли.

465 Видя всё это несчастная не застонала Энона,

но покрывало поспешно на лик свой прекрасный набросив,

бросилась в пламя. Немедленно крик тут раздался всеобщий.

Взял вместе с мужем огонь её. Нимфы же, подле супруга

видя простертой жену ту, немало в душе изумлялись.

470 И кое-кто, к удручённому сердцу воззвавши, промолвил:

«Истинно был нечестивцем Парис, коли верную бросил,

муж неразумный, супругу, распутницу сделав женою,

всем на беду — и себе, и троянцам, и граду Приама.

Не почитал всей душой он подругу достойную; та же,

475 страшно страдая, его больше света дневного любила,

не дорожившего ею и полного злобы напрасной».

Вот что кому-то в ту пору печальное сердце шептало.

Свет же покинувших дня пожирало голодное пламя.

Страхом священным исполнились пастыри стад, как когда-то

480 в ужас пришли аргивяне, Эвадну в огне распростертой

на Капанея могучего теле всем воинством видя,

коего Зевс поразил не дающим пощады перуном.

После того как огня от обоих — Париса с Эноной –

лишь остывающий пепел оставила грозная ярость,

485 бывшие рядом костер затушили вином, поместивши

кости в сосуд золотой, и поспешно поодаль воздвигли

холм надмогильный, а сверху две стелы поставили рядом:

оные прочь друг от друга навеки повернуты были,

молча несущие в камне о гибельной ревности память.

208

КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ

енщины Трои печали во граде своем предавались,

путь до могилы свершить, далеко от стены отстоящей,

Жсил не имея. А юноши — снова и снова на битву

прочь отправлялись из града. И не было распре предела,

5 хоть и погиб Александр: устремлялись все так же ахейцы

к Трое навстречу мужам её, те же и сами за стены

против врага выходили, как Рок им судил беспощадный.

Между рядов Энио и несущая гибель Эрида

грозно кружились, ужасным Эриниям видом подобны,

10 и на сражавшихся смерть из разверзшихся уст выдыхали.

Жалости в сердце не зная, суровые Керы над битвой