Смотритель

Наоми закрыла блокнот. Она услышала пение кардинала и выглянула в окно. Светает. Скоро проснется Энни-Мэй и захочет есть. «Думай о ней, о других хороших вещах, – говорила себе Наоми. – О том, как растет кукуруза и сквозь зеленые листья, обнимающие початок, пробиваются шелковистые светлые нити. Как округляются кочаны капусты, как рядом с домом наливаются и краснеют помидоры. Все вокруг, включая Энни-Мэй, пышет здоровьем, все растет. Будь благодарна за это». Однако Наоми никак не могла выкинуть из головы тот миг, когда мистер Хэмптон захлопнул портфель, тот щелчок металлических застежек. Телеграмма доставлена, договор подписан. Прошло всего несколько часов, как Хэмптоны получили известие о гибели сына, а самым важным для них было навсегда выкинуть Наоми и Энни-Мэй, дочь Джейкоба, из своей жизни.

Но это не навсегда. Когда пройдет время, Энни-Мэй станет достаточно взрослой, чтобы посетить могилу, и угрозы Хэмптонов больше не будут иметь никакого значения. Годам к двенадцати. Когда это случится, Наоми с дочерью поедут на кладбище среди бела дня. Тут ей в голову пришла мрачная мысль: если Хэмптоны узнают и тоже явятся туда, они застанут Наоми и Энни-Мэй у могил Джейкоба и его сестер. Ну и ладно. Какую бы гадость они ни сказали, Наоми просто улыбнется. Потом кивнет в сторону трех надгробных камней и положит ладонь на плечо Энни-Мэй. «Все ваши дети мертвы, но мой ребенок жив». Наоми не скажет этих ужасных слов вслух, но ей и не потребуется.

Вот только сама Наоми не могла ждать двенадцать лет, чтобы побывать на могиле мужа. Лайла уже начала говорить ей, что нужно продолжать жить ради себя и Энни-Мэй. Но сначала Наоми побывает на могиле. Она должна рассказать Джейкобу, как сильно любит его и как по нему скучает. Она должна рассказать об Энни-Мэй и о том, сколько его черт она видит в личике их общего ребенка. Сначала Наоми надо сделать это, попрощаться с мужем, прежде чем пытаться строить жизнь заново. Если приехать очень поздно вечером, Хэмптоны и не узнают. Но добраться туда, утаив свои планы от сестры и тем более от отца… Как это сделать? Она найдет способ. Обязательно найдет.

Глава 20

После пожара Джейкоб не выходил из родительского дома десять дней. Когда Блэкберн приходил навещать друга, миссис Хэмптон заявляла, что он не принимает гостей, и закрывала дверь. В первые дни преподобный Ханникат говорил, что доктор Иган пичкает Джейкоба успокоительным, и добавлял, что, возможно, парня придется отправить в госпиталь для ветеранов. Теперь доктор полагал, что пациенту уже лучше и везти его в госпиталь нет нужды.

Блэкберн не был в этом уверен. Уже неделю Джейкоб каждый вечер приходил на кладбище. Выглядел он по-прежнему скверно: ссутуленный, бледный, с воспаленными глазами, нечесаный, небритый. Джейкоб сильно похудел. Одежда на нем не столько сидела, сколько висела. Он был совершенно сломлен. Иногда он здоровался с Блэкберном, иногда лишь слабо кивал перед тем, как открыть ворота кладбища и войти. Он не уходил до темноты, на обратном пути ориентируясь между могилами с помощью фонарика. Каждый вечер Блэкберн предлагал Джейкобу перед уходом выпить кофе. Тот принимал приглашение и сидел на крыльце, но почти ничего не говорил. Блэкберн недостаточно сделал для Наоми, а теперь, казалось, не мог помочь и Джейкобу.

Работы у Блэкберна прибавилось. Целыми днями он в одиночку поддерживал порядок на кладбище. В сарае стояла бензиновая газонокосилка, но Блэкберн никогда не пользовался ею в пределах железной ограды. Кроме шума двигателя, ему мешало, что скошенная машиной трава пачкает могильные камни. Но хорошо заточенные лезвия ручной газонокосилки работали тихо, уважительно, и Блэкберн передвигался по кладбищу, толкая ее перед собой. Еще нужно было заниматься прополкой, обрезкой, уборкой в церкви и, когда день начинал клониться к вечеру, собирать свежий букет на могилу Наоми. Цветы в лесу отмечали ход весны не хуже календаря: сангвинария и печеночница, потом ноголистник и триллиум, клопогон и фиалки. Пришло лето, и теперь лучшие цветы росли на ферме Ледфордов. Пара, некогда жившая там, была похоронена на кладбище под общим памятником из талькового камня. Время стерло надписи, но имена и годы жизни остались в архиве: «Мэйбел Ледфорд, 1845–1911» и, чуть ниже, «Джона Ледфорд, 1848–1912».

Блэкберн зашагал по тропинке к дому Ледфордов. Когда земля стала ровнее, показались полевые цветы, но он пошел дальше, к деревьям. Хотя хозяева умерли уже четыре десятка лет назад, следы их жизни еще сохранялись. Сад раскинул ветви над зарослями терновника и травы. В поле торчал из земли плуг; деревянные рукоятки словно приглашали продолжить работу. На противоположном холме когда-то было пастбище. Среди редкой травы до сих пор темнели тропинки, которыми пользовались для доения. Чтобы они появились, требовалось не одно десятилетие. Верный признак семейного хозяйства. «Когда имеешь собственную ферму, то знаешь землю, а земля знает тебя», – говаривал отец Блэкберна.