Смотритель

На конверте значилось: «Цветочный магазин Диллардов, Блоуинг-Рок, Северная Каролина». Обратного адреса не было. Блэкберн достал из распечатанного конверта листок бумаги: «Это за бархатцы. Попросите Блэкберна Ганта поставить их на могилу 28 июля».

Подписи тоже не было.

– Ты что-нибудь понимаешь?

Блэкберн присмотрелся и разобрал на почтовом штемпеле: «Пуласки, Теннесси».

Замешательство сменилось уверенностью. Лайла наверняка понимала значение даты 28 июля, так что, должно быть, Кларки вернулись из Мичигана.

– Это для Наоми, – ответил Блэкберн. – От ее семьи.

Он открыл ворота, и они с Агнес пошли в центр кладбища. Цветочница поставила вазу между тигровыми лилиями и поникшими розами, чуть распушила лепестки кончиками пальцев, закрывая просветы между ними.

– Вот, – сказала она и встала. – Кажется, они в первый раз послали цветы, да?

Блэкберн кивнул. Когда миссис Диллард уехала, он ощутил, как часть груза спадает с плеч. Не пыталась ли Лайла, а то и вся семья Наоми, выбрав столь знаменательный день, показать желание примириться хотя бы с Джейкобом, если не с его родителями? Блэкберн вспомнил Шея Лири, его блуждающий дух, которому потребовался визит брата на могилу, чтобы обрести покой. Не принесет ли присутствие сестры покой Наоми, как хотелось Джейкобу и самому Блэкберну? Он вышел с кладбища и быстро зашагал вдоль дороги.

Когда он вошел в магазин, Джейкоб стоял за прилавком, расставляя на полке сигареты.

– Кто-то заказал Агнес Диллард принести бархатцы на могилу Наоми, – сообщил Блэкберн, переведя дух. – Отправитель не указал имени, но это, наверное, от Лайлы. Она знает, какой сегодня день и что он значит и для Наоми, и для тебя.

– Сегодня? – переспросил Джейкоб, обернувшись к настенному календарю; уставившись в него на несколько секунд, он вдруг покраснел. – Что говорилось в записке?

Блэкберн рассказал.

– Если это были Кларки, то обратились они с просьбой к тебе, а не ко мне, – заметил Джейкоб. – Похоже, они на меня по-прежнему злы.

– Вовсе нет, – возразил Блэкберн. – Просто не хотели, чтобы твои родители узнали. На штемпеле указано, что письмо отправлено из Пуласки. Похоже, Кларки вернулись и хотят помириться.

– Куда вернулись? – удивился Джейкоб. – Мама сказала, что они продали ферму.

– Думаю, мистер Кларк мог найти издольщиков или арендаторов, но сохранить ферму за собой. Да и у Лайлы с ее семьей там тоже была своя земля.

– Хочешь сказать, мои родители солгали?

– Не знаю. Они могли что-нибудь перепутать.

Но, уже бормоча эти слова, Блэкберн вдруг понял: Кларки могли вообще не уезжать.

– Пожалуй, нам стоит наведаться в Теннесси, – добавил он.

– Зачем мне это делать, даже если они там? – спросил Джейкоб. – Кларки больше не хотят меня видеть, и меня это устраивает.

– Я просто подумал, что Наоми…

Сетка на двери распахнулась, и в магазин вошла Джинни Уотсон. «К черту!» – подумал Блэкберн и прошмыгнул мимо покупательницы.

– Блэкберн, погоди! – окликнул его Джейкоб, но тот толкнул дверь с такой силой, что звякнули петли, и обратным движением створка с громким стуком захлопнулась.

Перед магазином Блэкберн остановился. «Сходи за чертовой краской», – напомнил он себе и пошел по улице. Вскоре, несмотря на сырость, потеплело, и солнце теперь жарило нещадно. Блэкберн закатал рукава фланелевой рубашки. Проходя мимо лесопилки, он увидел припаркованный возле конторы красный «олдсмобиль». «Почему бы Хэмптонам и не солгать? – подумал Блэкберн. – Они творили вещи и хуже».

Подходя к Мидл-Форк, он заметил, что слева, среди разбитых каменных плит, распустились маленькие голубые цветки. Уилки говорил: если в лесу или на лугу найдешь заросли барвинка, значит, раньше на этом месте, скорее всего, было кладбище. Блэкберна всегда удивляло, что такая хрупкая вещь, как цветок, может чтить мертвых дольше камня. Даже дольше человеческой памяти, намного дольше.

К тому времени, когда Блэкберн вошел в Блоуинг-Рок, он уже истекал потом, и с каждым шагом его все сильнее охватывала злость. «Успокойся, – убеждал он себя. – Подумай, что могло случиться с Кларками». В парке почти никого не было, поэтому он пошел туда, попил из фонтана и уселся в тени вяза. Потом посмотрел через дорогу на «Йоналосси». Следующий сеанс в час дня, совсем скоро. Он окажется в кондиционированном помещении, вдали от палящего солнца. «Нет», – решил Блэкберн. Раньше ему больше всего нравилось делить с кем-то собственные ощущения. Сидеть в темноте вместе со всеми и находить одни и те же вещи печальными, страшными или смешными. Но теперь он не хотел ничего делить с жителями этого города.

Или даже быть рядом с ними. Он перешел на другую сторону улицы, собираясь купить краску и вернуться домой. Мистер Уивер улыбнулся и поздоровался. Блэкберн, не обратив на него внимания, пошел к полкам, где стояла краска. Вероника занималась другим посетителем и не увидела его, и это было только к лучшему. Он отыскал нужный колер, в очередной раз отметив, что четырехлитровые банки с краской всегда оказываются тяжелее, чем выглядят с виду. Обратный путь предстоял по большей части в гору, а день обещал стать только жарче.