Смотрители маяка

Он узнал о моряках, тонущих у острых скал, о мачтах, качающихся в полнолуние после ночи равноденствия, о похоронном звоне, тошноте, вони, купцах, стенающих над утонувшими кораблями, и о тех, кто на земле ждал, когда море вынесет им богатство. Он читал «Остров сокровищ» и думал, как прекрасно, что рассказчик и строитель маяков происходят из одной и той же семьи. Он узнал о людях, которые воздвигли башни посреди моря. Многие из них уже умерли. О том, как они работали на полузатонувших плитах вдали от земли, обдуваемые со всех сторон ветрами, с промокшими и просоленными волосами. Они укладывали кирпичи, которые снова смывала волна. Закончив работу, они могли увидеть, как годы тяжелого труда обрушиваются в море. Никто никогда не восхищался их работой просто потому, что никто не бывал на этих башнях.

На свой одиннадцатый день рождения он увидел белую птицу. Она была крупнее остальных. Прилетела с моря, чистая, как снег, и глянула на него розовым глазом.

Потом он спросил отца, который предположил, что это голубь. Артур возразил, нет, не голубь. Что же тогда? Не знаю. Отец пошел посмотреть. Вернувшись, он сказал Артуру, что не видел никакой белой птицы, это все проклятое воображение, тут не бывает таких птиц. Но я видел. Ну конечно. А теперь пойди принеси спички, будь хорошим мальчиком.

49

Я рассказывал тебе, как устроен маяк. Дело не просто в свете и темноте, дело в том, что они могут быть промежутками разной длины и формы, и эта разница даже важнее.

Твоя мать не слушала. Она стояла у мойки, и ее руки в резиновых перчатках поникшими цветами ложились на тарелки.

Наступил вечер, и мы вышли на улицу. Я укутал тебя своей курткой; твои свежевымытые волосы блестели в лунном свете. Я положил ладонь тебе на макушку, чтобы проверить, как мы подходим друг другу. У людей, которые любят друг друга, части тел сочетаются — подбородок и рука, согнутый локоть и голова.

Мы пришли на берег, где можно было слушать волны и шорох гальки. Я отдал тебе фонарик. Моя куртка была тебе велика, рукава закрывали пальцы. Мы закатали один рукав, и запястье, слишком белое и маленькое, выглядывало из него, как кость, выкопанная из земли. Свет прочертил дорожку в море, у берега она была яркой, а потом постепенно сдавалась на милость тьмы, пытаясь преследовать ночь туда, куда лучше не соваться.

Свет на «Деве» всегда одинаков. Луч светит постоянно. Я показал тебе, как держать фонарик ровно и твердо и посветить «Деве» в ответ, как она светит кораблям в море.

«Смотрители увидят твой свет, — объяснил я, — как ты видишь их».

Ты сказал, как странно, что твой свет могут увидеть в милях отсюда, и я ответил, да, свет — он такой, его много не нужно. С другой стороны, ты никогда не заметишь тень в солнечном саду, свет сильнее и быстрее, и глаз стремится к нему. Если так думать, мир кажется неплохим местом.

Мы выключили свет, и море исчезло.

Включили — и оно снова появилось.