Смысл жизни человека: от истории к вечности

В плане бытовой морали индивидуально выраженное существование чаще всего оценивается как «наивное, детское». Это мироотношение так охарактеризовано известным психологом А. Маслоу: отказ от предсказаний и связанных с ним тревог и ожиданий, способность к тотальной концентрации на заинтересовавшем объекте, отсутствие нетерпения и стратегической стандартизации поведения, тотальность реакции на мир… – все это способы определения конкретного восприятия, постижения бытия (ребенком), и также постижения бытия (в виде проблесков и зарниц понимания), свойственного умудренному опытом взрослому, который смог достичь «вторичной наивности».741

На поведенческом уровне «вторичная наивность» обнаруживается как бытовая бесхитростность, простота, отсутствие стремления «произвести впечатление» и самозабвенная спонтанность действий, когда «левая рука» действительно не знает, что делает «правая»…

В плане бытийной морали индивидуально выраженное существование человека «самоактуализированного» (в терминологии А. Маслоу) отличается его способностью к трансценденции – выходу за свои пределы и определения. Маслоу относит трансценденцию (выделив в ней 38 «видов») к высшим, интегративно-холистическим уровням человеческого сознания, поведения и отношений; он видит в ней не средство, а результат, приближающий человека к собственной человечности, к другим людям, к природе и космосу. С последним («не средство, а результат») вряд ли можно согласиться, так как результатом трансценденции, по словам самого Маслоу, выступает особое состояние, когда человек обретает совершенство или представляет себя совершенным, способен все возлюбить и принять, от души простить зло, причиняющее ему страдание, когда он «в состоянии согласиться с тем, что есть, и сказать, что это хорошо… может ощутить некий человеческий эквивалент божественных сущностей – всеведения, всемогущества, вездесущности… По моему мнению, – продолжает Маслоу, – лучшим словом, которое могло бы передать высшую сущность происходящего с человеком в такие мгновения и одновременно подчеркивало бы очень человеческую природу этого явления, будет «метачеловечность».742

Несмотря на частое использование понятия «трансценденция», Маслоу проводит скорее имманентный принцип в рассмотрении целостного существования человека: сами сущности, к которым человек трансцендирует, лишены именно трансцендентной основы, он «просто так устроен», и кем, чем непонятно… В конечном итоге, человек у него вступает в диалог с самим собой, со своими субъективными или объективными проявлениями в мире, Ориентация на позитивную трактовку реалий человеческого существования оставляет впечатление о недосказанности, хотя анализ многообразных форм психической самоактуализации человека поражает широтой рефлексивного охвата.

Нравственное самоутверждение – это ответ на инобытийные ценности, только тогда диалог с ними может быть безусловным, в точном смысле слова. Существование в принципе не способно обрести качества безусловности вне его соотнесенности с сущностью, бытийствующей не только в воображении или в поле человеческой культуры, не только в «игре перед зеркалом» …Таким образом, если методично осуществляемый трансцендентный подход выносит морально абсолютное в пространство, в котором себя уютно чувствует только теология, то имманентный подход, отвергающий трансцендентные сущности, приходит к психологизации проблемы безусловного в морали.

Простое смешение данных подходов невозможно в силу реального наличия бытового и бытийного измерения морали. Отсюда правомерным представляется принцип диалога между ними, который отражает диалогическую природу самой морали и индивидуального морального существования, являющего собой данный диалог практически, на примере человеческой жизни.

Образцы конкретно-практической реализации в жизни человека принципа диалога между его трансцендентным предназначением и бытийным ответом (ответственностью, в широком смысле слова) проливают свет на общий механизм порождения нравственного мироотношения, а все же в тени остается его содержательный план, выявляющий именно моральную специфику данного мироотношения. «О чем» ведется диалог, что составляет его моральное содержание? Как общий механизм он универсален в культурном и моральном смысле, уникальное же содержание он получает в конкретном диалоге предназначения и индивидуально назначенной цели. Если в этой цели не выделить ее моральное измерение, то нормативноценностное содержание, составляющее специфику морального мироотношения, будет неотличимо от других отношений: когнитивных, эстетических, религиозных и т.д., то есть от различных модификаций «индивидуально – неподражательного образа жизни», как выразился Р.Г. Апресян и сделал вывод: «Так что исследование способов функционирования морали, при всей важности полученных теоретических результатов в понимании механизмов морали, не позволяет дать ответ на вопрос, какие потребности лежат в ее основе и на что именно (а не только как) она ориентирует человека».743