Сначала исчезли пчёлы…

Нашего нового знакомого зовут… Как бы вы думали? Вот-вот, Леший. Это не имя, конечно, но зовут его все именно так. За исключением мамы, может быть… Само собой, поначалу, наш тюремщик показался как мне, так и всем моим спутникам, включая отца, который редко формирует какие-либо суждения с ходу, очень и очень суровым и злобным типом. Под метр девяносто, широкоплечий, затянутый в потёртую грубую кожу старой косухи, бородатый, с жесткими, слегка волнистыми чёрными волосами с проседью, убранными в «конский хвост». В общем, на первых парах, ни капли добродушия в этом типе не ощущалось. Тем более, когда мы были по разные стороны тяжёлой двери нашей камеры. Грубый мужлан, да и только. Чего ещё можно было сказать про человека, который раз в два часа стучал кулачищем в металл, отделяющий нас от свободы, и хрипло спрашивал «не вы там?» Но, когда наши холодные сердца чуть подогрел чудесный густой и наваристый гороховый суп и мы сумели узнать сурового бородача чуть поближе — оказалось, что перед нами добрейшей души человек и живое подтверждение тому, насколько внешность бывает обманчива, а первое суждение далёким от истинного положения дел.

Михаил Лесницкий — так на самом деле звали Лешего, работал в этом самом участке, где сейчас местное сообщество организовало, так называемый, карантин, для вновь прибывших. Трудился он в качестве участкового полицейского. Если верить рассказу Лешего, он действительно пользовался авторитетом среди станичников. А потому, после того как поселение почти опустело и здесь начала зарождаться своя, отличная от современных устоев, жизнь, он стал ответственным за соблюдение порядка. Да, других претендентов на эту роль, в принципе, и не было — тех, кто изнутри знал, как следует блюсти этот самый порядок, да находить подход ко всем и каждому (контингент, таки, в станице очень разный). Всё управление перевели в ближайший город, сослуживцам дали комнаты в общежитии, со временем обещали квартиры. Кстати, когда полиция влилась в военсудпол, обещание всё же сдержали. А вот Леший не захотел со своей земли съезжать. Говорит, «Корни держат». Ещё прадед его здесь укоренился. Так и живут здесь Лесницкие… К слову, Леший — производное от изначального прозвища. Сначала был Лесничий, а как бороду отрастил — мутировал в Лешего.

Всё это местный блюститель порядка успел рассказать за каких-то пол часа, пока мы опустошали, изначально наполненную до верху супом, трёхлитровую кастрюлю и, наконец, закончив, шли на крыльцо участка, выкурить по сигарете.

— Вот так ребятки, — как бы извиняется здоровяк за саму здешнюю систему безопасности и протягивает мне зажигалку, — карантин у нас — штука обязательная.

— И давно у вас так? — выдыхает сизые клубы Серёга.

— Три года назад ввели, — поясняет Леший.

— Что-то случилось? — отрешённо глядя в землю, спрашивает Лёша и усаживается на ступеньку, вяло отмахивая от себя сигаретный дым.

— Да, случилось, — подтверждает догадку бородач. — Точнее, случилось ещё раньше. Но тогда мы думали — единичный случай…

— Так, что произошло-то? — нетерпеливо, почти требует пояснений Серёга.

— Действительно, интересно? — непонятно, зачем уточняет Леший и, не дожидаясь ответа, быстро окидывает нас взглядом и продолжает. — Года три с половиной назад, пришла к нам компания. Вроде бы, обычные люди — парочка немолодая, в общем, мои, примерно, ровесники, да девка с ними. Красивая такая, но себе на уме. Плели, что-то про то, что дом за долги забрали, под суд отдать хотят и тому подобное, в общем. С Волги пришли к нам, издалека, то есть. Ну, чего же не принять? Был у нас домик как раз пустующий, в нём и устроили. По первым дням помогали продуктами, обустроиться. Ну, там — предметы первой необходимости, посуда — кто, чем мог, в общем. Иваныч к ним, мол, надо помогать селению, работать — принято у нас так. Так, баба на хворь сослалась, а близким, дескать, пока с ней надо быть. Пообещали через недельку, как подоклемается, прийти к старосте, да на работу выйти, на какую скажет. От помощи врача нашего — наотрез отказались. Не стал Иваныч лезть в дела чужие — может, срамная болячка какая или ещё что? А девка их, молодая, Алёной что представилась, нашему Борьке понравилась шибко. Как увидел, аж, дар речи потерял. Он у меня трудился. По охране помогал, в свою неделю…

— «В свою неделю?» — не понял Серёга.

— Да, — отмахнулся Леший, — потом поясню. В общем, запал он на неё. Она периодически выходила, то в лавку, то ещё за чем, и, как нарочно, хвостом пред ним вертела. Ну, день, эдак, на третий познакомились. Ничего такого — стояли, болтали. А потом, как заступил на дежурство, в свою неделю, повадилась навещать его. Он здесь, — кивнул на здание участка, — дежурил, склад охранял.

— Что за склад?