Сначала исчезли пчёлы…

Что-то бормочу в лицо связанному, вроде бы про то, что, мол, «иначе никак, так надо, извини…» Сергей тоже что-то орёт мне прямо в ухо — не слышу. Одёргивает за плечо. Машет рукой перед моими глазами. Ему кажется, что со мной не всё в порядке. Проницательно… Со мной, определённо, не всё в порядке. Кажется, говорю ему — «Одну минуту, сейчас…» Снова поворачиваюсь к связанному и рублю, с размаха… Почти не смотрю.

Замах небольшой, удар резкий и хлесткий. В глазах всё расплывается. Сфокусировать зрение получается не сразу. Одновременно с возвратом чёткости, в уши врывается звон идущий откуда-то изнутри. Слышен только он и сейчас это хорошо. Вижу, как надрывно раскрыт рот нашего пленника. Где-то вдалеке стоит вой, почти нечеловеческий. Свёрнутая в жгут старая майка, служащая кляпом, не справляется со своей задачей. «Морс» не может говорить, но крик нестерпимой боли она сдержать неспособна. Наконец, смотрю на его руку. Я наивно думал отсечь ладонь одним ударом и сейчас взираю на свои старания. Ровно половина…дела. Я не попал — перерубил ладонь, от мизинца до среднего пальца включительно. Я вижу белизну раздробленных костей. Вижу, как перебитые сосуды толчками выдавливают из себя кровь. К горлу не подступил комок и дурнота не нахлынула. Я просто ещё больше ушёл в свой кокон. Лишь, перед тем, как полностью отдать себя в руки безумия, взглянул на Сергея — тот отшатнулся и смотрел на меня полными ужаса глазами.

Зачем-то говорю ему бандиту: «Не кричи так…» — и рублю снова. На этот раз я узрел, как то месиво, которое ещё минуту назад было человеческой кистью, отделилось от тела, пару раз качнулось на тоненькой ниточке кожи и наконец оторвалось, устремившись в свободный полёт, на грязный, покрытый землёй, сажей и хлопьями ржавчины пол. Я присаживаюсь у этого куска мяса и костей, зачем-то переворачиваю его. Рукой побрезговал — использовал лезвие топора как лопаточку, которой мама переворачивала на сковороде котлеты. Мммм… Из настоящего мяса, такого же, как это…

Даже сквозь свой кокон, слышу хлопок. Озираюсь на Сергея — стоит с пистолетом в руке. Перевожу взгляд на «Морса» — всё так же сидит, связанный, только как-то неестественно откинул голову. Понимаю, что «всё»… Покачиваясь, поднимаюсь, почти вываливаюсь из вагончика. Сажусь на землю, закуриваю. Не думаю ни о чем. Просто наслаждаюсь самоизоляцией. Скоро мой кокон растает, и я осознаю всю глубину нашего безумия. А пока — кокон. Только он и я…

Первые звуки начинают доноситься до сознания, когда солнце вышло почти в зенит.

— Ты как?

— Нормально, — бросаю дежурный ответ. — Зачем ты его убил?

— А зачем ты его искалечил? — опустился Сергей рядом со мной и привалился спиной к кирпичным подпоркам, заменяющим свинченное кем-то колесо.

— Мне нужна была его рука… — безразлично пожимаю плечами.

— Ты — псих?

— Нет. Это «Тесла» псих. Это, — киваю на искромсанную ладонь, валяющуюся у меня в ногах, — доказательство. Вот так…

— Охренеть!

— Ты не ответил… Зачем ты его убил?

— Испугался…

— Чего?

— Того, что он потом убьёт нас. Тем более после того как ты ему руку оттяпал. Подлечится, найдёт и убьёт. Только уже не так, как с бараком, а наверняка…

— Понятно… Похоронишь его?

— Чего? — аж, подпрыгнул Серёга. — Ты не охренел?

— Нет. Я пойду трофей показывать…

— Не буду я его хоронить! — чуть не орёт Серёга. — Тебе надо — ты хорони! Тем более чем рыть? Руками?

— Ладно, — легко соглашаюсь с аргументами, — тогда сбросим в ближайший овраг — пусть собаки сожрут…

Апатия. Какое прекрасное состояние. Оно наступает редко, но очень вовремя. Думаю — это реакция организма на стресс. После сильного эмоционального напряжения — разрядка, перезагрузка, свобода… Свобода от чувств, эмоций, мук совести. Оно позволяет говорить то, что думаешь, не беспокоясь о последствиях. Ведь, и на беспокойство и на последствия, тебе плевать. Плевать на то, что подумают. Плевать на то, как оценят. На всё…

Апатия позволяет говорить языком рациональности, языком свободным от любых предрассудков, законов, правил, традиций, морали… Как это, всё-таки, здорово — быть выше всего этого. Или ниже? Хотя, какая разница! Главное, что в другой плоскости. Жаль только, это состояние не длится долго. До сегодняшнего, максимум был — часов 12. Но, это пока… Может мой умный организм позволит мне отдохнуть чуть-чуть подольше? Может всю оставшуюся жизнь? Хотя, пожалуй, нет! Это будет очень скучно. Тогда, это замечательное состояние потеряет свою долгожданность и нужность. Ведь, не будь я в плену предрассудков и моральных гнетений, разве нужна будет разгрузка? Нет. Её ценишь только, когда она редка и желанна. Как и всё в этом мире. Как и весь этот мир…