Сначала исчезли пчёлы…

С практической стороны решение было оправданным. А мораль сего вопроса отошла на второй план. Конечно, сбрасывать в канаву труп мы не стали. Мы же, всё-таки, считаем себя людьми благородными… Нашли овраг, подогнали машину, сгрузили тело, присыпали землёй. Совсем немного, так, припорошили. Серёга предложил соорудить крест. Сначала я возразил, мол, а вдруг мусульманин? Но потом согласился, что крест — лучше, чем ничего. Нашли две палки, скрутили проволокой — той же самой, что вязали руки покойнику. На ней даже осталась его кровь. Получилось в меру драматично. «Нужно, что-то написать» — предложил тогда шеф. «Например?» — вдохновился я. «Ну, Мишка, погиб тогда-то, родился… А в каком году он родился?» — рассуждал мой товарищ. «А я знаю? Ты же с ним целый день любезничал!» — огрызался я. Сколько лет было Мишке — мы не знали. Но, предполагали, что чуть больше двадцати, но меньше тридцати. В итоге, написали на ошкуренной самим временем ветви, привинченной параллельно земле, следующее: «Михаил Морс. 201?—2040». Кратко, но, как нам показалось, со вкусом.

Потом была ещё одна остановка, после того как мы «похоронили» нашего «клиента» и проехали буквально пару километров. Серёга жаловался, что на душе муторно. Я заявил о наличии у меня водки — осталась почти полная бутылка от краткой посиделки в Реконструкторском трактирчике. Немногочисленные соленья я тоже забрал. В итоге — залезли на крышу, свесили ноги. Пили прямо из горла, по очереди. Изредка отщипывали зубами по маленькому кусочку солёного помидора. Водка — она, наверное, и вправду яд, как сказал бугай Дима. Убивает мозг. Благо те его клетки, что заставляют испытывать муки совести, тоже умирают. А вместе с ними дохнёт и тоска.

«И дохнёт тоскаВ стакане пивкаХолодного, как сердце твоей бывшей…» —

негромко затянул я тогда старую песню, старых панков.

«Ля-ля, ля-ля-ля» — вскоре начал подпевать Серёга и нам стало хорошо.

Мы пропили свою совесть — хватило всего ничего и стало так замечательно. Вроде бы и не было всего того дерьма, что вылилось на нас в последние дни. Не было ни горящих заживо бандюков, ни злобного старика «Теслы», ни этого полудурка «Морса», лежащего сейчас в овраге. Вроде всё как раньше — я, друг детства и хмельной ветер в голове…

— Чего так долго? — радостно спрашивает Спиридон, так только мы успеваем пожать все протянутые нам руки.

— Да, так… — отмахивается Серёга.

— Отдохнуть от вас решили! — отшучиваюсь, видя, что проницательный Спиридон уловил грустинку в голосе моего товарища.

— Ну да, ну да… — понимающе закивал хозяин сгоревшей ночлежки. — Получилось-то, хоть? — наконец, спрашивает по делу.

— Ага, даже шмотья раздобыли! — хвастаюсь, извлекая из сумки штормовку. — Извини, Спирт, твоего размера не было! Худей!

— Меня и мои тряпки устраивают, — гордо поправил он жилетку. — Так, Шимуна можно вызывать?

— Вызывай, — отвечает Сергей. — Пусть всех сразу привозит. Сниматься с якоря надо.

— Что за срочность? — интересуется Эдик.

— А тебе чего тут понравилось, что ли? — шутливо нападает шеф. — Можем тебя здесь оставить. Будешь единоличным хозяином этого замечательного коровника! — постучал он костяшками в кирпич уцелевшей стены.

— Не, — на полном серьёзе принялся объясняться Эдик, — просто я там, пока вас не было, кое-что смастерил. Вон там, — вытянул он руку, указывая на небольшую лесополосу.

— И чего там? — стало интересно уже мне.

— Ха! — распрямил грудь Эдик. — Всё вам покажи! Потом…

— Ну и чёрт с ним! — отмахнулся Сергей. — Игорь, как насчёт пожрать?

— За! — ободрился я. — Спиридон, есть чего пожевать?

— Увы, — развёл руками старик.

— Да, ну! — не верю в тоскливые нотки. — Федя! — стучу по кузову, в котором тот уже устроился, благо мы не сказали, что на этом самом месте несколько часов назад лежал мертвец. — Чего, совсем нету, что ли?

— Тебе ж сказали, — доносится из кузова. — Всё закончилось. Сами ждём…

— Чего ждёте? — не понял Серёга, как, впрочем, и я.

— Пока инженерная мысль нас накормит, — высунулся, наконец, Федя из кузова и кивнул в сторону Эдика. — Капкан наш «охотник» поставил! Вот, ждём.

— И чего должно произойти? — приподнял бровь Сергей, выдав тем самым свой скепсис.

— Чуда… — многозначительно протянул Федя и снова скрылся за бортиком кузова.

* * *

Ночь была неспокойной. Сначала плохо спалось. Точнее, никак не спалось. Очень хотелось есть, и завывающие желудки моих товарищей — соседей по спальным местам в машине, лишь многократно усиливали это чувство. Есть выражение «кишка кишку переваривает». Так вот, мне казалось, что эта формулировка основана на вполне реальном факте. Но потом, всё же, усталость взяла своё. Было уже глубоко за полночь и повизгивание да поскуливание пяти мужских и одного женского желудка, вполне гармонично вписывались в общую симфонию храпа и сопения. Сон был беспокойный, рваный. Постоянно в голову лезли какие-то смутные образы, я просыпался, не различая сон ли и явь, потом снова засыпал. Так несколько раз.