Собачий рай

Или же мерзкий старик прав и все это было лишь химерой?

Душевным костылем, чтобы идти дальше и не зацикливаться: прежде – на чудовищных, творимых людьми преступлениях, а сейчас – чтобы не расслабляться, слегка раскачивая свою лодку, отыскавшую наконец спокойное течение реки?

Понятно бывает только в плохих романах: этот – подлец, тот – герой…

В хороших подлецов, случается, истово любят, пока герои тихо спиваются рядом.

Жизнь столь многослойна, и с возрастом она все больше убеждалась в этом, что прогнозировать что-то даже на день вперед, а тем более прогнозировать эмоции и чувства было бы глупейшим занятием.

– Так что удалось нарыть на генерала через его однокурсника? – вернулась она к главному.

– Когда Поляков учился в универе, его отец, предприимчивый прапорщик, мутивший дела с деканом, волочился за тамошней секретаршей. Об этом активно судачили: наш Роман был, со слов однокурсника, по уши в нее влюблен. Хоть папаша и известный в городе был ходок, а также, как это часто водится у таких, крепкий семьянин, папашина интрижка с секретаршей затянулась. Девушка повесилась, беременной она была. А вскоре после этого погиб, расшибив по пьянке голову, и прапорщик.

– Про отца уже слышала… Везде, где эти Поляковы, – там смерть! – тихо буркнула Самоварова.

– Что? – не расслышал полковник.

– Ничего! – отмахнулась она. – Он дал характеристику Роману?

– Да. Поляков был замкнут, но нехитрыми студенческими радостями не пренебрегал. Насколько я понял, если бы не эта история с девушкой отца и сына, однокурсник о нем бы вообще с трудом вспомнил. Роман был серым середнячком. Старался учиться хорошо, особо не блистал, не староста, не спортсмен и даже не хулиган.

– Все это ладно встраивается в официальную, прилизанную биографию. Хотя коллега по УГРО и говорил о его принципиальности и порывистости.

– Вероятно, наш мальчик после внезапной смерти отца вырос. Да и времена наступили лихие. Кстати, о биографии. Мне удалось выяснить, что после того, как Поляков получил генерала и стремительно вышел на пенсию, в городе много кого пересажали из большого начальства.

– Думаешь, он купил себе звание?

– Ну… Варя, – поморщился полковник, – ты же офицер. Купить звание, ты же знаешь, невозможно. А вот хорошо заплатить за содействие в его получении… равно как и за быстрый перевод из УГРО в миграционку…

– Он жил скромно что в родном городе, что здесь. Все большие траты: вложения в дом, машину… часы в подарок на юбилей – это все от дочери. А быт обеспечивала не только генеральская пенсия, но и работающая жена. Даже при скромных аппетитах большой загородный дом с ухоженным участком требует финансов, на одну пенсию не разгуляешься. Полякова, по сути, содержали его женщины. И еще: он, уверена, от чего-то бежал.

– Любишь же ты все простое делать сложным. Ну, решил человек на пенсии пожить спокойно поближе к дочери, что в этом странного?

– Ваник, адъютант, как называла его дочь покойного, явно что-то скрывает. И это связано с криминалом. Возможно, с убийством. Но у него больные суставы. Не думаю, что он своими скрюченными пальцами легко мог нанести такой силы удары. Я своими глазами видела труп.

– У тебя другое задание – картина жизни покойного. А тайнами «адъютанта» пусть занимается следствие, – напомнил полковник. – Он пока еще под подпиской.

– Знаю.

– По криминалу уже проверил. Ваник Ионисянц по юности отсидел два года за мелкую кражу.

– У нас, – завертев в руке волчком чашку, уточнила Самоварова.

– Что – у нас?

– У нас другое задание, – глядя на чашку, улыбалась она. – Мы же вместе ведем это дело? Без тебя мне не справиться. А гонорар разделим.

– Брось! – смутившись, махнул рукой полковник. – У меня сейчас полно работы, – явно присочинил он. – Заработай сама, а я помогу, чем смогу. Единственное – можешь дать премию нашей любимой секретарше, которая помогает с поиском и сбором инфы.

– Само собой.

– Насчет Иванова Владимира Ивановича. Такой не работал с покойным ни в УГРО, ни в миграционке.

– Но он мог проходить по одному из дел, которые расследовал Поляков.

– Мог. Но это архивы столетней давности.

Настаивать на том, чтобы полковник задействовал все имеющиеся ресурсы, она не могла – разве можно объяснить Никитину, что источник информации – молодой Поляков из ее сна?!

– Что еще расскажешь интересного? – искоса приласкал полковник грустным взглядом. – Как ты живешь вообще, Варя?

– Нормально живу, – закуталась она в кардиган.

Бросив короткий взгляд на экран мобильного – была уже половина одиннадцатого, – она решила не любопытствовать о Рите.

– Ой! С памятью совсем плохо стало, – встрепенулась Варвара Сергеевна и бросилась в дом за сумкой.

– Вот, – расставляя найденные в генеральском подвале предметы на столе, возбужденно говорила она. – Это было в большой обувной коробке, и покойный явно не хотел, чтобы его странную коллекцию кто-то видел.