Собачий рай

Сфотографировав коробку с ее содержимым, Варвара Сергеевна вытащила из нее и аккуратно переложила все предметы, включая бумажную девочку, в свою сумку.

В небе над поселком висела огромная низкая сизая туча.

Успокаивая себя тем, что ее сосуды всегда были чувствительны к переменам погоды, а их спазм частенько вызывал головокружение и, как следствие, легкую спутанность сознания, Самоварова поспешила к Ласкиным.

Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Не успела зайти на участок, как с неба, как кнутом кто щелкнул, ливануло.

Зажав сумку под мышкой, она побежала к дому.

22

Несмотря на грозные рыки Гордея, ходившего вплотную и кругами, Лаврентий упрямо не двигался с места.

Из лаза, подволакивая лапу, показалась Тиграна, следом вылезла Лапушка, державшая что-то в зубах.

– Что за самоуправство, Гордей? – охолонула Тиграна готового наброситься на Лаврентия пса. – Здесь решения пока принимаю я. Или ты вчера не слышал, что это мой троюродный племянник?

– Слышал и то, что он на одну ночь, – без особого уважения к мамке ответил, не переставая грозно коситься на Лаврентия, Гордей.

– Ситуация изменилась, – усевшись по-царски перед лазом на маленькую бордовую подстилку, которую тащила в зубах и теперь расстелила перед ней Лапушка, продолжила Тиграна. – Пока вы наслаждались жизнью у «Батыя», от Хромого приходил посыльный с дурной вестью.

– Стаи Хромого там сегодня не было, – отозвался Рамзес, – самого Хромого тем более. Я еще удивился: такая ночь, такая пьянка, а мы одни, даже бычить не пришлось.

– Не пришлось, потому что его стая на днях оттуда ушла. Вся ушла. Известие у меня тревожное: вирус безумцев мутировал, и теперь им стали болеть и мы. Пока в городе зафиксировано лишь несколько случаев, но все со смертельным исходом. Симптомы напоминают бешенство: светобоязнь, отсутствие аппетита, обильное слюноотделение, часто – немотивированная агрессия. В перспективе скорый паралич и мучительная смерть.

– Тиграна, можно объяснить попроще? – нахмурился Рамзес.

– Жрать не сможешь и кидаться на всех будешь. А еще на свет не сможешь выйти, тогда уж точно жрать не будешь, – встряла Лапушка.

– Не выражайся, – недовольно одернула ее Тиграна, – мала еще. А то, что залетного сегодня в деле разглядела – молодец. Нам сейчас хорошие бойцы понадобятся.

– Зачем? – недовольно встрял Гордей. – Нам лишний сопливый рот нужен?

– Вся еда, добытая у безумцев, должна отлежаться на солнце. Так безопасней. Вроде вирус при свете теряет силу. И поэтому надо не только добывать, но и охранять добытое от других стай. Вот залетный этим и займется. Он остается с нами. Всем все понятно?

Тиграна встала с подстилки, и Лапушка схватила подстилку в зубы и с победоносным видом проследовала за ней в лаз. Гордей, напоследок окинув Лаврентия злобным взглядом, поплелся за ними.

Рамзес подошел к Лаврентию и дружески слегка его пихнул:

– Ну давай, брат, не подведи подругу. Тиграна справедлива, но, если накосячишь, в два счета тебя выставит, да еще всем передаст, чтобы с тобой не связывались и кормушки закрыли. Липовый ты наш племянничек… Тиграна в чем-то покруче Хромого будет! – важно добавил он и ушел следом за остальными.

Душа Лаврентия ликовала. Казалось, ничто в этом мире под чистым звездным небом – ни какой-то вирус, ни Гордей, ни неведомый и ужасный Хромой – не могло нарушить зазвучавшую в нем с новой силой музыку.

– «Кис-кис, Лапушка-а-а…» – разглядывая на небе Млечный Путь, беззвучно пел он.

И вся небесная вселенная глядела на него с безграничной нежностью.

* * *

На промысел теперь ходили строго стаей, а уже в городе, составив план действий, разбивались по двое.

Рамзес не возражал быть в паре с Лаврентием, а Гордей постоянно недобро шутил и задевал новичка:

– Я с этим придурком не пойду. А то он прямиком меня в скотовозку безумцев приведет.

– Пусть салагу пока девчонка тренирует. Мои методы строгие, глядишь, перепутаю его тощую лапу с куропаткой.

– Ничего… Если нечего будет жрать, мы нашего липового племянничка на костре зажарим.

Эти и подобные им насмешки вызывали у Лаврентия приступ ярости, но Лапушка по-прежнему глядела на него своими шоколадными глазами, и он боялся разрушить то невероятное, что подарил ему Млечный Путь.

Теперь у него появилась семья, а в семье, как говорила бабка, не без урода, и потому, стиснув клыки, он игнорировал издевку.

К тому же такое отношение позволяло ему и дальше промышлять с одной только Лапушкой.

Подруга с ловкостью фокусника, привстав на задние лапки и вытянувшись в струнку, открывала острым носом помойки и, зажав в зубах упаковочный пакет, вытаскивала только еду, что была под первым верхним слоем. Еда была, с одной стороны, достаточно свежей, а с другой – уже немного отлежавшейся от заразной слюны безумцев.

Но добыть таким способом получалось совсем немного.

Лапушка быстро относила свой улов к Лаврентию, дожидавшемуся ее где-нибудь за палатками в кустах, затем бежала дальше.