Собрание сочинений. Том 2. Биография

Д.: Отец был жив. Его спасла от этого революция.

Ш.: Да. Он был богатым человеком, и поэтому когда… В результате, когда он сделался большевиком, его привлекли спекотделы Чеки, то есть по делам спекуляции[973].

Д.: Как человека, который в этом понимает[974].

Ш.: …поэтому у Бриков пели (поет):

Жду своего комиссарикаИз спецотдела Чеки…[975]

А потом его вычистили из партии, но он был, по-моему, убежденный коммунист.

Д.: Его вычистили из партии в чистку 21-го года, очевидно?[976]

Ш.: Да.

Д.: А когда он вступил?

Ш.: Я думаю, что сперва он был меньшевиком-интернационалистом…

[977]

Д.: В 17‐м году?

Ш.: В 17‐м году. И был…

Д.: В «Новой жизни»[978].

Ш.: …в «Новой жизни», то есть он был знаком с Горьким. А потом, значит, он вступил в партию.

Д.: Так что же, после Октября вскоре, так?

Ш.: Вскоре после Октября.

Д.: В первые месяцы?

Ш.: Да.

Д.: Значит, конец 17-го, начало 18-го.

Ш.: Да, он был комиссаром в Академии художеств[979].

Д.: А, это то, что Маяковский вспоминает…

Ш.: Да-да.

Д.:

…в статье «Только не воспоминания…»[980].

Ш.: Так что, вот, это бриковское дело. Теперь, если говорить про революцию, Февральскую, то во время Февральской революции были такие дела[981]. Маяковский в ней принимал участие как автомобилист[982]. Это есть в «Хронике»[983]. Я принимал участие как броневик[984]. У меня были части броневые, запасные части.

Д.: То есть вы вели броневик?

Ш.: У нас была такая история, что перед революцией, так как броневой батальон имел много рабочих, которые были ненадежны, то разоружили броневики, сняли с них части. Но у нас были запасные части в школе военной как учебные пособия, на Владимирском проспекте. Я их взял, перенес со своими учениками, перенес на Ковенский переулок, где рядом с французской церковью[985] был гараж тоже броневиков[986], и ночью мы вооружили четыре броневика. Там был Карпов, Гнутов[987], шоферы, и мы, значит, их повели. Это были первые броневики, которые вышли, потому что те броневики, которые шли из Ораниенбаума, пришли потом. Мы их поставили вокруг Адмиралтейства: одну я поставил около улицы Халтурина[988], другую поставил около Гороховой, третий — около <нрзб> окон[989], чтобы закрыть Николаевский мост, и Дворцовый мы закрыли.

Д.: Представляю себе.

Ш.: И вот мне сказал Соболев, что последняя телеграмма Хабалова

[990] была такая, что «я…». А он находился в Адмиралтействе, а я не знал, что он находится в Адмиралтействе, потому что он не стрелял. Там были военные части царского правительства, последние. Он дал телеграмму, что «я окружен броневиками вольноопределяющегося Шкловского, и я прекращаю…».

Д.: Вольноопределяющегося Шкловского?

Ш.: Да. «…я предпочитаю сдаться»[991]. Я и не знал, что я его окружил, потому что… Видите, Адмиралтейство нельзя взять броневиками…

Д.: Конечно.

Ш.: …так что ему надо было сдаться кому-нибудь. И он придрался к случаю сдаться мне.

Кассета № 12

Вторая дорожка записи

Дувакин: Прошу вас, Виктор Борисович.

Шкловский: Я вернулся, значит, на улицу Жуковского, в тот самый дом, перед которым был «головы кобыльей вылеп»[992], дом Бриков. Там играли в «тетку»[993]. Вышла ко мне молодая и очень тогда красивая Лиля и сказала: «Революция нас совершенно не касается, то, что происходит на улице, нас не касается».

Д.: А это был уже 17‐й год?

Ш.:

Это был 17‐й год.

Д.: Вы до февраля не были у нее?

Ш.: Я пришел как к знакомым. Но… Да, вот, про «тетку». «Тетку»… В то время Володя дружил с Горьким, и Горький бывал у Бриков, и они ему показали вот эту игру — «тетка». В «тетке» проигрывает тот, кто делает взятки, как бы перевернутая…[994] Тогда была уже «Летопись», журнал «Летопись», в котором напечатаны были стихи Маяковского[995]. Это была эпоха дружбы Горького с Маяковским[996]. И я бывал в «Летописи». Я потом был дружен с Горьким, во время после революции, после того, но и в то время у него бывал, бывал в «Летописи», встречался там с Бабелем, которого очень любил Горький[997].

Теперь, что же такое дом Бриков? Это был буржуазный дом, банкиры у них… поэт Липскеров[998], который очень Лиле нравился. Она читала его стихи. Я помню только… «его жилета томен вырез». А рифма там: «Грустит и умирает ирис…»[999]

Д.: Снобистского типа.

Ш.: Да. У Липскерова были стихи, посвященные Лиле Брик[1000], то есть Маяковский пришел в дом мецената, в котором бывали поэты. Потом там бывал много Михаил Кузмин, который тоже написал стихи Лиле[1001]. Но Михаил Кузмин серьезно относился к большевикам и очень любил Маяковского.

Д.: Да что вы?!

Ш.: Да, очень уважал.

Д.: А Маяковский как к нему относился?