Собрание сочинений в 15 томах. Том первый

Чин чином расселась, как чирей на именинах.

Валерка и засылает на разведку мне вопросец:

– Ну, ты не забыла вчерашнее?

Его дерзко острый взгляд срезал меня.

И я растерянно выдавила:

– А что… было вчера?

– Как что?

– Да, что? Ну… Вчера было вчера… Что ещё? Что из вчерашнего я должна помнить?

– Вышак!.. Забудчивая… Ну хотя бы то, что принародно обещала, дорогаша. Пойти за меня!

Раскрыла я рот шире кабинного окна.

– А ты, Валерк, извини, конечно… Или ты дурак, или рождён ты так?.. В кружке было человек с двадцать! Так что ж, пельмень худой, за всех идти? Щас! Только вот валенки зашнурую!

Выбелели у него губы. В лице ни кровинки.

– Не обо всех речь. А обо мне, – упрямо давит своё. – Так пойдёшь?

– Полечу! – озлённо вкричала ему в самое в ухо, так что он дёрнулся головой от меня. – Ты что, разумник, не понимаешь?! Это ж просто так. Игра. Ухватил? И-г-ра-а! Самая разнастоящая игра!..

– Вот именно. Настоящая игра играется по правилам. А ты? Наобещала и бесследно – ни пены ни пузырьёв – мимо?

"Божечко м-мой! Да этот блинохват не отвяжется по нахалке… Неделю целую возил – золотой был. Молчал, как рыба в пироге. А тут заговорил мой немой!"

В самом деле.

Неделю подвозил меня по утрам в поле, по вечерам с поля. Подкинул к дому, прыг я с подножки, сделала ручкой – досвидос, целоваться некогда! – и побежала.

Он себе поехал в часть.

За всю-то неделю и не слышала я его голоса, не знала цвета его глаз. Я просто не видела человека. И теперь будто нагоняла упущенное, с любопытством посмотрела на него снизу вверх.

Я впервые видела Валеру.

Наши глаза встретились.

Валера мрачно глядел в упор.

Повторил:

– Так пойдёшь?

В голосе железо, решимость, каких я ни от кого и не слыхивала.

Не знаю почему, но мне показалось, что говорить ему сейчас хоть да, хоть нет одинаково опасно.

А между тем мы уже подлетали к полю.

Надвигалась на нас, росла гора картошки в сетчатых мешках.

Нас увидали. Замотали лопатами.

Слава Богу, люди совсем рядом.

– А знаешь, – насмелилась я, – кажется, я… пойду…

В его лице ничего не изменилось, если не считать, что на щеках дрогнули камни желваков, и тяжёлые руки на кольце руля пошли одна под другую.

Шоком[324] развернулся на краю размолоченного, пустого, уже без картошки в земле, поля, на полном газу резанул Валера назад.

– Ты к…ку…да…а?! – испугалась я.

– Лично я к капитану Рябокобылко, – не убирая яростных глаз с дороги перед машиной, тихо ответил он. – Пускай послушает.

– Я, дурилка картонная, что-то не то ляпнула? – совсем потерялась я.

– Именно то. И повтори то же самое капитану. Возрадуй нашу сваху в мундире.

– Зачем всё это капитану?

– А это дело у нас проходит только по ведомству капитана. Без его согласия ни-ни… Нашальник! Капитан у нас вроде попа. Исповедуйся ему. Нас же считают ещё малятками. Боятся, как бы чего такого-этакого не навертели. Врубинштейн?

9

Базар цену скажет.

Подлетели мы к воротам части.

Важно выступает из проходной на крыльцо сам капитан. Там худющий что – одна арматура! И вышины непояснимой. С хорошей кочки отовсюдушку такого видать.

Валера обежал перёд машины. Подал мне руку.

– Товарищ капитан… Мы… У нас… Вот… Извините…

Вывалил Валера последние уцелелые слова.

Со вздохом повинно сронил голову на грудь.

Я хочу вывинтить руку из его горячей цепкой, льнучей руки – не пускает.

Напротив!

Дёргает книзу, сжимает больней. Не смей кочебениться!

Только тут я замечаю, в каком же это непотребном виде наявилась я к капитану. В брезентухе, в «кухвайке», в грязных сапожищах сорок растоптанного размера. Стою непричёсанная, космачом. Прямо иноприлетянка какая.

Согнал капитан на лбу морщины в гармошку.

Обжигает глазами сверху донизу.

– Едри-копалки! Это что ещё за фокусики в дорогущее рабочее время?! А видок!..

И мягче, уступчивей:

– Заходите, гулёки, ко мне, – махнул рукой с пальцами веером. – Поговорим всё же…Это надо обкашлять…

Расспросил, кто я да что я, откуда. Про родителей спросил.

Я всё как есть.

В пятьдесят четвёртом родители мои, тогда ещё вовсе не знакомые друг с другом, прискакали по путёвкам осваивать оренбургскую целину. Целина их сознакомила, поженила. Живут в целинном посёлке. Это под боком у городка Светлого. В семье четверо детей. Я последка.

– Вижу, создались у вас принципиальные отношения… А знакомы вы давно?

Я и не знаю, что отвечать.

Пошёл Валера выкручиваться. Буркнул:

– Давно…

– Как давно?

– Ну да очень давно, товарищ капитан!

– Дату! Дату назовите, когда познакомились.

– По части даты… дело… совсем… плохо, – просительно покосился Валера на капитана. – Было это, товарищ капитан, та-ак давно, что даже сообща не упомним…

– Куда в таком состоянии помнить, – махнул капитан рукой.

Взял с новой, строгой ноты:

– Это надо провентилировать… Любовь не объект для лёгкой игры. Тем более семья. Вы хорошо продумали? У вас всё это серьёзно отрегулировано?

– Так точно, товарищ капитан!

– А что девушка скажет?

Я почему-то кивнула. Боязко.

И старалась больше не смотреть капитану в глаза.

Но после, когда уже ехали от капитана, стало ещё страшней. Накатил, навалился на меня такой страх – словом не назвать. Захолонуло всё во мне. Заледенело.