Собрание стихотворений и поэм

Запишет на одном плече благие Деяния от малых до больших, А на втором запишет все другие, Чтобы однажды сопоставить их.

И в тот же час, когда мы умираем, То по заслугам, а не как-нибудь Нам воздается адом или раем, И господа мольбой не обмануть.

Будь все равны перед таким законом, То злодеянья списка не сумел Укрыть бы вождь под маршальским погоном, В отличие от списка добрых дел.

Забрезжило. Всему приходят сроки. Ночная с неба сорвана печать. Я на заре заканчиваю строки Поэмы этой Сталину читать.

От моего полынного напева Его надбровья налились свинцом. Как в жизни, задыхается от гнева Владыка с перекошенным лицом.

Уже бессилен сделать он уступку Столетию, летящему вперед. И телефонную снимает трубку, Заплечных дел полковника зовет.

Но, в прошлом отзывавшаяся сразу Ему на подчиненном языке, Не внемлет трубка грозному приказу И холодно безмолвствует в руке.

*

– Пора, иного мира постоялец, Тебе вернуться к должности земной! – Сказал мне это партии посланец, Торжественно явившийся за мной.

И я заколебался на мгновенье: – А может, лучше мне остаться тут? Зачем менять покой на треволненья, На вечный бой и на опасный труд?

Не сон, а явь истории суровой, Творимой и написанной людьми. И я воскрес, на вечный бой готовый, Исполненный надежды и любви.

Не сон, а явь. Брожу вдоль шумных улиц, И хоть меня венчает седина, Как мальчик плачу: к улицам вернулись Их добрые, святые имена.

И в парках легче дышится деревьям, Толпой оттуда статуи ушли. И веточки зеленые с доверьем На плечи дню грядущему легли.

Смотрю вокруг и вдоволь наглядеться Я не могу, воскресший человек. В моей груди одно пылает сердце, Второе сердце умерло навек.

Будь счастлив, лад рожденья жизни новой. Ты весь в моем сознанье и в крови. И, за тебя на вечный бой готовый, Исполнен я надежды и любви.

1960 – 1962

Остров Женщин

Поэма-странствие

О вопль женщин всех времен… Марина Цветаева

Я представляла этот мир по-своему, но другие все переиначили… Так говорила моя мать

СОБИРАЯСЬ В ДОРОГУ…

Мне довелось услышать лишь однажды Звучанье тех иноязычных слов… Понять их суть я непрестанно жажду, Для их разгадки к странствию готов.

Их повторив, я ощущаю радость, Все близкое душе – вдвойне милей, Так, словно друга позабытый адрес Воскрес внезапно в памяти моей.

Так, словно ты глаза свои открыла, Сияньем их развеивая тьму, И мир в них отраженный подарила Мне одному. Навеки одному!

Есть имена такие и названья – Пускай секрет их до поры сокрыт, – Они сродни той златорогой лани, Что вдруг сама к охотнику спешит.

Они сродни неуловимой птице, Той, чье перо, как некий талисман, В ладонь упало с неба и хранится, Как добрый знак, что нам судьбою дан.

Должно быть, время поисков приспело, Ведь не напрасно вижу я во сне, Что птица на плечо мое присела И лань золоторогая при мне.

Привычный к сборам, хлопотам, дорогам, Как в горской сказке, жгу тигровый ус, И ждет мой конь горячий за порогом: Когда ж я наконец в седло взметнусь?

Все то, что мной обещано, – исполню. Без устали объеду полземли. Синеют горы, зеленеют волны, И гром тамтамов слышится вдали.

Любимая, ко мне явился вестник, Он пылью, солью, бурею пропах. – Скорее в путь! – приказывает песня, Я – на коне, и ноги – в стременах.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Откуда у хлопца испанская грусть? Михаил Светлов

Путешествовать вознамерясь, Размышляю под звон копыт, Имя – Isla de las Mujeres Завораживающе звучит.

Где настигло меня когда-то Это имя? Оно как зов. В нем далеких громов раскаты, Гул набатных колоколов.

Шепот листьев вечнозеленых, Шум прибоя и скрип снастей, Вздохи матери, смех влюбленных, Блеск дождей, голоса детей.

Непонятным словам доверясь, На скалистый взлетев карниз, Снова – Isla de las Mujeres Повторяю как свой девиз.

Словно рыцарь, одетый в латы, Я решителен и суров. Где ж послышалось мне когда-то Сочетание этих слов?

То ль в эфире они возникли, То ли к нам из далеких стран С карнавальным веселым вихрем Их принес голубой экран.

Может, звонкая синьорита, Там, на конкурсе красоты, Их под небом вплела открытым В песни, яркие как цветы.

В них и сладость, и привкус горький, В них мелодия волшебства. Может, в страстной касыде Лорки Прозвучали они сперва?

Я – Расул, побывавший всюду, С каждой песней земной в родстве, Их услышать из уст Неруды Мог в Сантьяго или в Москве.

Может, в рейс океанский шел я И заветное имя вдруг Прочитал на борту большого Корабля, что спешил на юг.

Может, где-нибудь в мирозданье, Световые копя года, Носит праздничное названье Отдаленнейшая звезда?

Я, блуждая по звездным тропам, Все искал этот зыбкий след. Но и мощные телескопы Не сумели мне дать ответ.

Мне добиться ответа надо. Я желаньем одним объят. Так поэта влекла Гренада Полстолетья тому назад.

Долгий путь впереди простерся, Путь неведомый. Ну и пусть! Но откуда она у горца, Иноземная эта грусть?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Птицы, которых раньше не видел, птицы, прилетевшие издалека, особенно поражают. Слова моего отца

В известном «Клубе кинопутешествий» Я справки попытался навести. Но там названье это неизвестно, Его на картах нелегко найти.