Собрание стихотворений и поэм

Одну имели мы валюту, Одни имели паспорта, В одну откликнуться минуту Могли друг другу неспроста.

Но нет теперь былой державы, И разделяют многих нас В ней пограничные заставы, Возникшие в недобрый час.

Гляжу: исполнен день лазури, Но нет друзей вокруг стола. Ужели от магнитной бури Мне тяжесть на сердце легла?

*

Помню: как-то у меня, бедняги, Онемела правая рука, И новорожденная строка Не запечатлелась на бумаге.

И сказала, в воздухе витая: «Не горюй, Гамзатов, - это впрок. У тебя и так огромна стая На страницах книг тисненых строк.

Ста пророкам, бывшим на вершине, Наложили на уста печать. Новые стихи писать ли ныне, Может, время – старые сжигать?

Ну, а если, как Адаму с Евой, Доведется с женщиной опять Быть тебе, то и рукою левой Сможешь эту женщину обнять».

А ТРОЙКА МЧИТСЯ…

Светлане Сорокиной

Вновь тройка белая заржала, И я, часов заслышав бой, На ней, как с гребня перевала, Скачу, чтоб встретиться с тобой.

И ты, прекрасная Светлана, Восходишь женщиной земной В небесном отсвете экрана Звездой вечерней предо мной.

И мне не раз перед экраном Припоминалося окно, Что ни годами, ни туманом Поныне не заслонено.

В него папаху, словно сваху, Метнул я к милой, но она Мою косматую папаху Вмиг вышвырнула из окна.

Что ж, до сих пор еще, как прежде, Я, ветеран сердечных ран, Смотрю в отчаянной надежде На изменившийся экран?

Он отрешился от обмана, От милосердия любви. Прости, прекрасная Светлана, За строки горькие мои.

Вот мчится тройка в чистом поле, Летит по горной вышине. Когда б в твоей то было воле, Ты боль утешила б во мне.

Событий искреннее эхо, Ты мне бы скрасила житье, Когда б из уст твоих утеха Слетела на сердце мое.

Но льется кровь, и нет лекарства Для бедных в наши времена. И на обломках государства Безумцев пишут имена.

Нести, прекрасная мадина, За то не можешь ты вины, Что превратившаяся в джинна Свобода не щадит страны.

Не откровенности ли ради, Когда ты смотришь нам в глаза, И в улыбающемся взгляде Мерцает тайная слеза?

А может, грянут дни благие, И я, воспев твою красу, Тебя, любя, стихи другие, Склонив колени, поднесу?

Поклонник твой, сижу в печали Я с мыслями наедине. Вновь кони белые заржали, И сделалось тревожно мне.

ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НА МАРСЕ?

Есть ли жизнь на Марсе или нету? Кто мне приоткроет тайну эту?

В пурпур облаченная планета Римлянами древними воспета.

Сеют хлеб ли, как у нас крестьяне, Там на красных долах марсиане?

И вдоль рек, где красная вода, Красные пасутся ли стада?

Что там нынче на устах хабаров, И какие цены на базарах?

Есть ли страсть, как наша, там, что в силах Пылким буйством отзываться в жилах?

Есть ли ртам у нынешних поэтов Вольность без охранных амулетов?

Что о нас прознали марсиане? Есть ли между ними мусульмане?

Бог войны там с войском между делом Часто ли заходит к виноделам?

Честь земная, думается мне, И на Марсе быть должна в цене.

Равен год их нашим двум годам, Значит, я моложе был бы там.

Может, друг, нам к Палестине этой Путь направить с первою ракетой?

Но скажи, не ведомо ль тебе, Есть иль нет на Марсе КГБ?

Если есть, последует совету Не менять планету на планету.

*

Ночей и дней все нарастает бег, В Путь Млечный перейдет тропа земная. Что завещать мне людям, белый снег, Что завещать им, лошадь вороная?

Что в дар оставить: к милости призыв? Иль зов к отмщенью, кровника достойный, Чтоб говорили: видел сны покойный, Под голову оружье положив? Мы негодуем, мучаемся, любим, Я сам себе и раб, и государь, И, уходя, что мне оставить людям, Связуя воедино новь и старь?

Родов ли зависть, схожую с проклятьем, Вражду племен, коварство ли владык, Что должен я в наследство передать им, Покуда мой не окаменел язык?

Я не хочу, чтоб кровь лилась как ныне, И покорялся заново Кавказ. И кадий, необрезанный, в гордыне Звал с минарета совершить намаз.

И, обращаясь с укоризной к веку, Я говорю: – Пусть тот из мусульман Не совершить паломничества в Мекку, Который даже не прочел Коран.

И, проникавший в роковые страсти, Настанет час, – я упаду с седла, Где нет числа канатоходцам власти, Канат высок, но низменны дела.

Горит светильник, что зажжен когда-то Моим отцом вблизи ночных отар. И вместе со стихами – сын Гамзата – Его я горцам оставляю в дар.

*

Всему свой срок приходит. Под уклон Арба моя с вершины покатилась. Молю, Всевышний, окажи мне милость Своих зимой избегнуть похорон.

Затем чтоб на кладбище кунаки, Пронизанные стужей, коченели, И белые венчали башлыки Их головы под вихрями метели.

Не дай, Аллах, мне умереть весной, Чтоб, отложив любовные свиданья, Невесты гор толпились предо мной И черными их были одеянья.

Даруй мне тайно умереть, Аллах, Чтоб четверо могильщиков умелых Бестрепетно в отмерянных пределах Земле Кавказа предали мой прах.

Осознавать отрадно будет мне, Что друга не оставил я в кручине, А враг не оказался на коне, Лишившись вести о моей кончине.

Пусть спутники уверовают в то, Что я заснул под дождик колыбельный И вскоре догоню их на плато Иль в каменной теснине сопредельной.

И бороду седую шевеля, Старик промолвит, глядя на вершину: – Я видел сам: в священную Медину Ушел Расул проведать Шамиля.